– Лети в сад к моему отцу и возьми там розу, отнеси её той, что никогда не будет моей.
И тролль грустно заплакал.
Принцессу отпевали в церковном соборе. И, по легенде, в окно влетел белый голубь, он сделал три круга вокруг окаменевшей принцессы, и роза упала прямо ей в руки. Ордон махал мечом, пытаясь разрубить птицу, но ничего у него не получилось. В королевской усыпальнице приготовили паланкин. Принцесса должна была быть похоронена со всеми почестями, как подобает её положению. Она лежала с бледным лицом, словно кровь её застыла. Иногда казалось, что она хочет вздохнуть, но тело её лежало неподвижно.
– Теперь я буду править миром! – поставил точку Ордон.
И солнце зашло за тучу. Так началась война. Но неоспорим тот факт, это уже история, что вечная любовь не горит, но она долго полыхает, сжигая на своём пути неверующих в это святое чувство…»
Феликс замолк и перестал читать. Все сидящие молчали, и возникла пауза. Только Померанец мурлыкал, устроившись на руках у Альбины Бенедиктовны. Она его поглаживала, а он зевал во весь рот с торчащими во все стороны усами.
– Я вот только одно не поняла, – спросила уже сонная Лиана, – какая ещё усыпальница?
– Нам это предстоит выяснить, – ответил Феликс.
– Если это написано человеческой рукой, – вмешался Эдуард Яковлевич, – значит, где-то здесь, на территории замка, находится усыпальница.
– Видимо, раньше Де Труаль был чем-то вроде погребального сооружения, – добавила Виолетта Михайловна.
– А теперь здесь будем жить мы, – вздохнула Лиана.
– Мы установим контакт с нашими привидениями и спросим, чего они хотят, – вдруг неожиданно осенило Феликса.
– Я в этом не участвую, – отрезала Лиана.
– Вдруг получится? Я возьму лист бумаги и ручку и оставлю в пустой комнате. К утру там, возможно, уже что-нибудь будет написано. Пусть у нашего дома плохая репутация, но нам по силам это исправить. Ты мне веришь? – спросил он Лиану.
– Не знаю… А впрочем, кто знает…
Феликс взял листок бумаги и ручку. На часах было уже одиннадцать. Всем хотелось спать. Он положил на стол письменные принадлежности и загасил камин.
– Доброй ночи, – сказала Альбина Бенедиктовна.
– Доброй ночи, – сын обнял её и прибавил: – я сегодня очень устал.
Все стали расходиться по своим комнатам. Вскоре свет в доме погас. Только в гостиной тихо шагали часы. Шорохи, разговоры, стоны – ко всему этому они уже стали понемногу привыкать. И только запертая на ключ дверь всё же вселяла чувство уверенности. Мужчины не боялись привидений, о которых пишут и говорят, но вой, послышавшийся за окном, вынуждал их запираться покрепче. Сердце замирало, и трясущиеся руки с ключом тянулись к замку. Но тут тишину нарушил звонок в дверь.