— Нино, что с тобой, Нино?
Она вздрогнула, поднесла руку ко рту, а когда снова опустила, на ладони были видны следы зубов.
— Али хан, я ненавижу тебя! — с ужасом выкрикнула она.
— Ты больна, Нино?
— Нет, я тебя ненавижу!
Она прикусила нижнюю губу и стала похожей на обиженного ребенка.
— Да что же случилось?
— Я тебя ненавижу! — повторила она, с отвращением глядя на мою изодранную одежду, исполосованные плечи.
— Что я такого сделал?
— Наконец-то, ты показал мне свое истинное лицо, Али хан, — медленно, без выражения, словно погруженная в задумчивость, произнесла она. — Я была у родителей. Мы пили чай, и голландский консул пригласил нас к себе. Он живет на Топ-мейданы. Консул хотел, чтобы мы увидели варварские обычаи Востока. Мы стояли у окна, и вся толпа проходила перед нами. Я слышала звуки горна, видела эти обезумевшие лица. «Буйное помешательство», — сказал консул и закрыл окно, потому что с улицы пахло потом и грязью. И вдруг до нас донеслись дикие крики. Выглянув, мы увидели, как какой-то дервиш в лохмотьях бросился под ноги коню. А потом… потом консул протянул руку и удивленно сказал: «Это он?..» Консул не договорил. Я посмотрела, куда он показывал, и увидела в этой толпе человека, который бил себя кулаками в грудь, хлестал цепью. Этим человеком был ты, Али хан! Я готова была провалиться от стыда сквозь землю. Оказывается, я жена потерявшего рассудок фанатика. Я следила за каждым твоим движением и чувствовала, что консул с жалостью смотрит на меня. Потом мы, кажется, пили чай, ужинали — я уже ничего не помню. С трудом досидела до конца. Передо мной вдруг явственно раскрылась пропасть, разделяющая нас. Младенец Гусейн убил наше счастье, Али хан. Ты для меня навсегда останешься частью той дикой толпы, и никогда уже я не смогу взглянуть на тебя иными глазами.
Она умолкла.
Пытаясь обрести родину и покой во Всевышнем, я причинил Нино муку.
— Что же теперь будет, Нино?
— Не знаю. Мы больше не сможем быть счастливы. Я хочу уехать отсюда. Куда угодно, лишь бы не видеть того обезумевшего человека с Топ-мейданы, туда, где я смогу вновь посмотреть тебе в глаза. Отпусти меня, Али хан, разреши уехать.
— Куда, Нино?
— Ах, не знаю, — вздохнула она и коснулась ран на моем теле. — Почему ты сделал это?
— Ради тебя, Нино, но ты не поймешь этого.
— Нет! — безнадежно ответила она. — Я хочу уехать отсюда. Я устала, Али хан, Азия отвратительна.
— Ты любишь меня?
— Да, — неуверенно ответила она и уронила руки на колени.
Я поднял Нино на руки и отнес в спальню. Там раздел ее, уложил в постель. Она испуганно лепетала что-то невнятное.