– Я и вообразить не мог, что ты девственница. Тебе двадцать восемь лет. Разве многие остаются невинными в двадцать восемь лет?
Да, она девственница, но Франко говорит об этом так, словно Холли сумасшедшая.
– Да ты знаток в этом вопросе! – воскликнула она. – Хотя у вас, Четсфилдов, наверняка иные представления о морали, чем у нас, простых смертных. В каком возрасте, по-твоему, нужно терять девственность? В восемнадцать? В двадцать? Или ты расстался с нею гораздо раньше?
– Что за чушь!
– Это было в раннем возрасте? Родители знали?
Он покачал головой:
– Моя семья тут ни при чем.
– Почему? Твоя семья имеет непосредственное отношение к предстоящей сделке. Именно из-за твоей семьи я не хочу ее заключать. Я не могу не говорить о твоей семье.
Франко засунул рубашку в брюки, поднял одежду Холли с пола в ванной комнате и бросил ее на кровать рядом с ней.
– Дело в тебе и во мне. Мнение остальных не важно, – сказал он.
– Если так, то почему ты не занимаешься со мной любовью?
– Потому что ты девственница, Холли, – ответил он.
– Ну и что?
– Разве этого недостаточно?
– Чего? – Ее совсем не удовлетворил его ответ. – То есть, если бы я не была девственницей, ты бы прямо сейчас занимался со мной любовью?
В ответ он хмыкнул, не соглашаясь и не отрицая, и запустил пальцы в еще влажные волосы, старательно избегая ее взгляда.
– Пойду поставлю ящики с вином в машину.
– Ты не ответил, – произнесла она. – Почему тебя так смущает, что я девственница? Ты хотел заняться со мной любовью. Боже, ты практически это сделал. В чем же проблема? Ты боишься девственниц?
– Перестань разыгрывать драму, – бросил Франко. – Я ничего не боюсь. Я просто предпочитаю с ними не связываться. Одевайся!
Он говорил серьезно. И он действительно собирался уходить.
– Чего ты от меня хочешь? – спросила она. – Чтобы я тебя умоляла?
– Я хочу, чтобы ты оделась. Мы уезжаем.
Холли сбросила с себя полотенца. Впервые в жизни ей было наплевать, что она обнажилась перед мужчиной. Ее распирало от злости. Обнаженная, она стояла в центре комнаты, раскинув руки.
– Ты хотел заняться со мной любовью! – Она буквально предлагала ему себя.
Он старался не смотреть на нее в упор.
– Конечно. Пока не узнал, кто ты.
– Франко, что в этом такого? Я же не беременна!
– Я совершил ошибку, – произнес он. – Одевайся, и поедем отсюда.
На его боку заныл шрам. Франко убеждал себя, что это от холода, хотя знал – боль напоминает ему о тысяче ошибок в его жизни. Меньше всего ему сейчас нужно связываться с девственницей. Однажды он совершил подобный промах, но никогда его не повторит.