Короткие минуты отпуска я использовал, чтоб посетить последнюю оставшуюся в живых тетю Лелю.
После смерти мужа и старшей дочери она переехала на другую квартиру, но в том же доме, где и поселилась со своей любимицей Любой и ее детьми, подрастающей красавицей Зюзей и ее братом, маленьким Колей. Нередко к ним ездила Наташа, жившая в командирской квартире в Гатчине, куда она переехала с начала войны.
Тетя Леля сообщила мне адрес молодого барона А. П. Штакельберга, который еще студентом бывал завсегдатаем на их вечерах и к которому, хотя издали, я всегда чувствовал искреннюю симпатию. Он также часто справлялся обо мне, под конец я не выдержал и поехал к нему. Но это было почти накануне большевистского переворота, полтора года спустя.
Он принадлежал к стариннейшей остзейской фамилии, о которой говорили; обе семьи славились безукоризненно чистой моралью всех своих представителей. Их имя стоило титула.
Сам Саша Штакельберг едва кончил университет, как женился на дочери адмирала Пилкина, однако вскоре после свадьбы бедняжка лишилась ног, и он семь лет возил ее в колясочке. Но когда она скончалась, я нашел его уже женатым на цветущей молодой женщине, счастливым отцом двух прелестных малюток, таких же здоровеньких, как мамаша, и с таким же дивным румянцем, каким всегда поражал он сам. За чаем зашел разговор о грядущих событиях.
– Я не поклонник толстовских идей, – говорил я, – но мне кажется верным одно из его замечаний.
– Какое?
– У сверхинтеллигентов дети слишком истощены физически. Они развиваются махровым цветом, но засыхают прежде времени. Я согласен с мнением Толстого, что лучшего расцвета достигают дети сыновей простого крестьянина. В них уже нет отцовской грубости, но здоровая кровь дает им возможность работать так, как мы уже не в состоянии.
– Милочка! Благодари Ивана Тимофеевича за невольный комплимент, – подхватил милый хозяин, – наши дети как раз подходят под это определение! Родители моей жены простые крестьяне…
Удивительный человек! Потомок древнейшего рыцарского рода, с детства увлекавшийся геральдикой, аристократ без малейшей тени снобизма. Светский человек, чистый, как ангел, прекрасный, как херувим. Потомок меченосцев, православный до мозга костей. Безукоризненный супруг, в течение семи лет прикованный к страдалице-жене. Сверхджентльмен, нашедший, наконец, себе тихую пристань в объятиях скромной крестьяночки. Непременный секретарь Академии наук и либеральнейший председатель, сам убежденный монархист и консерватор. И со всеми этими противоречивыми данными, человек недосягаемого благородства и кристальной души…