В подтверждение своих слов он вытащил потертый полиэтиленовый кулек с поломанным овсяным печеньем.
– Угощайтесь! – предложил Тимофеевич и протянул пакет.
Волошин вежливо взял кусок и поблагодарил старика.
– Что вы, Сереженька, ешьте все! – не унимался профессор и, прейдя на шепот, добавил: – Я же все знаю, знаю, почему вам кушать нельзя. Берите, берите, я вам еще хлебушка дам, правда, засохшего, но все равно есть можно!
Положив на колени кулек, Волошин с жадностью накинулся на печенье.
– Спасибо! – с благодарностью глядя на старика, пробубнил Сергей, сжимая в руках опустевший пакет. – С таким аппетитом я давно не ел. Спасибо! Я этого печенья никогда не забуду!
Медленно орудуя языком, он старательно отвоевывал оставшиеся крохи, прилипшие к зубам.
– На здоровье, Сереженька! – ответил Тимофеевич, улыбнувшись искренней, бесхитростной улыбкой. Его добрые светлые глаза окружило множество густых глубоких морщинок. – А теперь ложитесь поспите еще. Я, если спать захочу, разбужу вас. Спите!
– Хорошо! – согласился Волошин и поднялся наверх.
Умостившись на тоненьком матраце, он снова улегся на бок. Зажав в кулаке заточку, подбил подушку и удовлетворенно вздохнул. Вокруг слышался монотонный, назойливый храп, но это ему больше не мешало. Нежное тепло разлилось по всему телу. Закрыв глаза, он впервые за эти дни крепко, по-настоящему, заснул.
Сергей проснулся от громкого, протяжного звонка подъема, разносившегося по камере. Быстро подскочив, посмотрел по сторонам. Камера медленно просыпалась: с матами, стонами, криками. Подпрыгивая и поджимая коленки, кто-то спешил к сортиру. Кто-то, натянув на голову одеяло, старался досмотреть приятный сон. Только Гвоздь, скрестив под собой ноги, спокойно сидел на нарах. Свежий, аккуратно выбритый, он внимательно следил за происходящим.
– Ну что, Чемпион, выспался? – насупив брови, поинтересовался он.
– Угу, – махнув головой, ответил Волошин и, натянув брюки, спрыгнул вниз. – Хорошо поспал, спасибо вам!
– Тимофеевича благодари, не меня!
– Знаю, знаю, – улыбнулся Сергей, быстро переведя взгляд на профессора. Несмотря на шум, Тимофеевич тихо посапывал, подложив под голову маленький, сухонький кулачок.
– Ну что? Вроде все было спокойно? – полушепотом спросил Гвоздь.
– Да, спокойно, – облегченно вздохнул Волошин. – Но что будет дальше?
– Ничего, прорвемся! Главное, разуй глаза и смотри по сторонам. Жрать ничего не бери. После обеда мне обещали кабана подкинуть. Так что потом отъешься! На прогулке держись меня, близко к себе никого не подпускай. Я знаю этих умельцев! У меня был случай, еще при первой ходке, я тогда в СИЗО под Иркутском отдыхал. Так одному корешу, большому перцу, кнопку под зад подложили, а через четыре дня его не стало. Заражение крови! А он как чувствовал, что грохнуть его хотят. Всех сторонился, из чужой руки ничего не брал. Говорил, что слишком много знает, что многих тузов за собой потянуть может. Он вроде главным инженером на военном заводе работал да проворовался. А воровал-то не один! Таблицу деления хорошо знал, с начальством вовремя делился. Говорил, что его смерти в самой Москве хотят. Вот и дождался!