Ленц, помахивающий у двери связкой ключей, повернул выключатель. Светлый квадрат окна на черном асфальте внезапно погас.
Нина Воронина подняла вверх голову, оглядела теперь уже полностью темное и от этого кажущееся еще более мрачным здание, грустно вздохнула, тряхнула головой, перекинула сумку с одного плеча на другое и торопливо пошла со двора. Ей не хотелось, чтобы ее увидели те, кто сейчас должен был выйти из школы. Она не знала, кто это был, но чувствовала себя как в ловушке. Уж если ее не встретил Кирилл на своей «БМВ», как она просила его, лучше было торопливо бежать самой по хоть и плохо, но освещенному бульвару, чем навязываться во внезапные попутчики к незнакомым людям. Скульптурный поэт с испуганным видом долго еще смотрел ей вслед сквозь тени берез, окружавших его, в то время как Нина, не вытирая бегущих по щекам тоненьких струек слез, уже стояла на совершенно пустой троллейбусной остановке. Все напряжение этого дня, так долго копившееся в утренних волнениях, в дневных сборах, в вечерних ожиданиях чего-то умного, хорошего и оказавшегося несбыточным, выплеснулось сейчас на ее бледные щеки потоками внутреннего дождя души.
«Почему все так глупо происходит в моей жизни? Или, вернее, не происходит! Почему все так несправедливо? Чем я провинилась?» – спрашивала она себя и не находила ответа. Наконец запоздалый, но, к счастью, полупустой троллейбус подошел к остановке, и с чувством облегчения, что все-таки она не одна в этом мире, Нина вошла в его распахнутые двери и уселась на самое высокое место в салоне – за кабиной водителя. Мимо нее проплывали темные, казавшиеся чужими и таинственными улицы, – Нина не часто теперь ездила одна поздними вечерами. Она сидела и видела в стекло кабины освещенный салон и в нем себя с усталым и бледным лицом и вспоминала весь этот долгий день с самого утра, который еще не заканчивался здесь, в этом полупустом и поэтому почти интимном средстве передвижения, а должен был продолжиться дома встречей с Кириллом. Она решила, что не будет спрашивать его, почему он ее не встретил: просто ли забыл о ее просьбе или не приехал специально, из принципа, чтобы показать, что он категорически против ее занятий. Но тогда не сказать ей об этом заранее было просто жестоко, она так замерзла, ожидая его в темном дворе, что до сих пор ее колотила неприятная дрожь. Нет, она не будет спрашивать его ни о чем, пусть эта ее невыполненная просьба останется на его совести, в череде других ее невыполненных просьб и пожеланий, в череде таких же серых и скучных дней, какой был у нее сегодня. Она вспомнила этот день с утра.