Джеральд беспечно передернул плечами.
– О, полагаю, в один прекрасный день она заговорит. Ей многое пришлось пережить.
– Прошел уже почти год, – пробормотал Деклан.
Почти год прошел с того времени, как его жена, отчаянно крича, заживо сгорела на глазах дочери.
Почти год с тех пор, как Мара не произнесла ни слова. «Папа», – только и повторяла она целыми часами после той ужасной сцены.
Потом на детские черты опустилась завеса безучастности, и она перестала говорить. Деклан перепробовал все, что только мог придумать, чтобы вызвать у нее отклик. Пригласил лучших врачей. Но Мара, казалось, лишь глубже уходила в себя, в какой-то свой мир, полностью отринув реальный. И не произносила ни слова.
– Дети вообще забавные существа, – откликнулся полуулыбкой Джеральд. – Помяни мое слово, однажды она удивит тебя, попросит бисквит или еще какую-нибудь чепуховину.
Деклан ничего не ответил, но в душе надеялся, что так и будет.
– Как обстоят дела дома? – Тяжесть в груди усилилась.
По круглому лицу Джеральда пробежала тень.
– Не очень хорошо. Ты уехал так неожиданно, не сказав никому ни слова. К тому времени как я получил твою записку, ты уже уехал. – Он помолчал. – Они считают, что ты сбежал, чтобы уклониться от последствий.
Деклан тяжело вздохнул:
– Что ж, они частично правы.
Он действительно сбежал, но не по той причине, о которой все думали.
Губы Джеральда сжались в тонкую линию.
– После твоего отъезда все стало гораздо хуже.
– Как может стать еще хуже? – фыркнул Деклан.
С момента смерти Маргарет Деклан в некотором потрясении наблюдал, как слова сочувствия и соболезнований по поводу смерти жены преобразились в нечто совсем иное. Ему пришлось вынести месяцы подозрительных взглядов и шепотков, холодное отношение, разговоры за спиной и, наконец, откровенные обвинения. Именно по этой причине он и уехал. Он должен был защитить Мару. Она не должна слышать все эти гнусности. Особенно от своих родственников.
Деклан встал и направился к буфету. Налив себе стакан, Ривз уставился на колыхание янтарной жидкости в хрустале. Сильным движением запястья он заставлял ее крутиться все быстрее. Овладев собой, Деклан сдержал руку, и дикое движение бренди постепенно замедлилось. Но пить ему расхотелось и он поставил стакан на стол. Он повернулся к Джеральду, чтобы высказать то, что думал.
– Говорят, что ты намерен снова жениться, – продолжал Джеральд, – и поэтому уехал в Лондон.
Деклан презрительно рассмеялся.
– Уверяю тебя, в настоящий момент я меньше всего думаю о женитьбе.
– Обретение новой матери может оказаться благотворным для Мары, – предположил Джеральд, пожимая плечами.