Лирийцы занервничали, Томэ улыбнулся и шагнул вперед. Над головой большой ночной жук обжегся в огне чаши и упал к его ногам тлеющим угольком.
— Все-таки, давайте решим дело миром. Я думаю, крови уже достаточно, чтобы удовлетворить все стороны.
— И не мечтай! — крикнул лириец в центре оборонительного строя. — Они оскорбили наш орден и должны ответить!
Томэ оглянулся к своему десятку.
— Кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит?
— Да говорю же, эти психи на нас ни с каких, дел налетели! Орбин просто отлить остановился. А тут эти выскакивают и на нас кидаются.
— Этот урод мочился на наш герб.
— А?
Томэ посмотрел, куда указывал лириец. На стене белел барельеф с двумя фениксами. Ну конечно, Парящие птицы. Старая казарма лирийцев.
— Подмывал, значит, устои…
— Ты чего скалишься, рыжий?!
— Друзья мои, стоит ли раздувать такие мелочи? Ведь наш друг тоже пострадал.
Томэ взглянул на Орбина, тот прекратил стонать и пытался встать на ноги.
— Кстати, а чья это работа?
— А какая разница-то?
— Любопытно.
— Ну, предположим моя, — ответил разговорчивый лириец, — а что?
— А скажи-ка мне, приятель, вот так, чисто теоретически. Тебе не кажется, что бить дружинника великого дома, почти так же оскорбительно, как если бы кто-то помочился на ваш герб?
— Мы просто наказали нарушителя, — лириец даже покраснел от праведного гнева.
— Наказывать дружинника может только его непосредственный командир, то есть я, или глава дома. Вы, ребята, что хартию не читали?
— А то, что его приятель, Дену только что голову разбил, это по какой хартии?!
— Вы напали первые и угрожали расправой. Это самооборона.
— Мы хотели его только арестовать! Никакого насилия.
— Да хватит, с этими уродами болтать! — не выдержал Зарак. — Я им сейчас покажу, как нашим парням по яйцам бить.
Дружинник сказал, дружинник сделал. Зарак в два прыжка оказался у строя рыцарей заехал ближайшему в глаз. В ответ его тут же ударили сразу три жезла. Мышцы Зарака отказали, и он повис на вражеском оружии, как на копьях. Томэ сорвал с пояса плетку и набегу нажал особый значок на рукояти. Грузик на конце переплетенных шнуров налился тяжестью и загудел.
Томэ запрыгнул на спину распластавшегося Зарака и повалил вместе с ним не успевшего увернуться рыцаря. Слева и справа его попытались ткнуть жезлами. Томэ увернулся, схватил протянутую слева руку за запястье и одновременно обвил плеткой нацеленный справа жезл. Дружинники с боевым кличем ринулись на распавшийся строй. Томэ рывком выдернул из рук врага захваченное плеткой оружие и бросил его в лицо тому, кто стоял слева. Тот попытался увернуться, но добился только того, что попал под удар плети Ларса. Оставшийся безоружным противник, пригнулся и кинулся на Томэ. Из щели между домами, как камень из пращи, вылетел дружинник, и сшиб атаковавшего десятника лирийца. Боец был худенький и невысокий, если бы кто-то увидел его в мирной обстановке, то ни за что не поверил бы, что этот коротышка может нагнать страху на здоровенного Зарака. Сейчас он походил на рассвирепевшего дикого кота. Дружинник ухватил поверженного врага за грудки и принялся трясти того, так что затылок лирийца застучал по брусчатке. Томэ огляделся и понял, что бой закончен. Численный перевес сделал свое дело, все лирийцы в художественном беспорядке расположись на мостовой.