Зачем она ушла?
Она была сложнее,
нежней, чем я, была.
Сама за край предела,
хоть это и грешно,
ушла, не захотела
досматривать кино.
А для меня – не пытка,
что время бьёт и злит,
Я больше любопытна,
чем опыт мне велит.
Нескладно и накладно…
Но я в который раз
прошу судьбу: «Ну, ладно, –
ещё один сеанс!»
И шаг несу упруго
к неясной цели той…
Прости меня, подруга,
под вечною плитой.
У вдов друзей
печальное житье.
От этой доли некуда деваться:
век помнить назначение свое –
писательской женою оставаться.
Она тогда сияла и цвела –
особая порода, племя, раса.
При старом муже девочкой была,
теперь сама стара и седовласа.
Когда их соберется больше двух,
неважно, что мы их героев хаем,
они стихи мужей читают вслух,
их прозу поминают с придыханьем.
Восходят позабытые слова.
Вдова больных и светлых слез не прячет!
И я – вдова,
и я еще жива.
А обо мне хоть кто-нибудь заплачет?
Р. Рудашевскому
С пестротой своей жанровой
время нас не голубит,
век упрямо не жалует…
А сосед меня любит!
То есть, как и желаемо,
нет добрей и верней.
И ключи я дала ему
от квартиры моей.
А еще продавщица
из отдела молочного
о концерт причаститься
жаждет так озабоченно.
Я ей выдам билетик,
подарю свою книжку
и ничем не унижу
в барахолке столетья.
А еще эти птицы –
на балконном перильце.
Да и небо: до мига –
неоткрытая книга.
В общем, Бог с ним, и с веком,
и со временем тоже.
Ведь себя человеком
ощущаю я все же.
И в карман опустевший
день червонцев нарубит.
И земля еще держит.
И сосед меня любит!
«Погода измениться может…»
Погода измениться может,
пока же небу мой привет
за то, что и дождём не мочит,
и снегопада тоже нет,
за то, что не смиренный норов
покуда быть собою рад
и – ни заслуженных наград,
ни незаслуженных укоров…
«Хоть зла судьба к поэту…»
Хоть зла судьба к поэту,
хоть добра,
его душа –
не перекати-поле.
Поэту подобает худоба:
сгорают углеводы в топках боли.
Пылая, душит дымом материк
взволнованных вопросов без ответов…
Я не про тех, кто рифмы мастерит,
я не про стихотворцев –
про поэтов.
А слов, как дров, мир наготовил впрок.
Но за чертой, где на шкале:
«Довольно!» –
ты в прежнем платье,
в маскхалате строк.
Поймут ли,
что тебе и вправду больно!
«Слова звучат, но больше, чем слышны…»
Слова звучат, но больше, чем слышны.
И все же каковы – гадаю снова –
пропорции, в которых сведены
в необходимый сплав судьба и слово?
Не убедят, втоптавши слово в грязь,
принизив непреложностью событий…
Судьба и слово – связанность, не связь,
и друг от друга силой не отбить их.
И нужно говорить не обо всем,
и тот, влекущий нас в неосторожность
сосуд, в котором жизнь свою несем,
до времени до дна не опорожнить.