– Это не то, что вы говорили вначале, – подозрительно заметила она.
– Я признáю, – содрогнувшись, кивнул он, – что в каком-то смысле это мое собственное открытие.
– И я полагаю, – заметила она, – вам так нравятся собственные жуткие открытия, что вы готовы пожертвовать ради них кем угодно – пусть даже это будет мой отец или я сама.
– Я не собираюсь жертвовать вами. Наоборот, хочу вас спасти, – ответил Джадсон, и по его телу снова пробежала дрожь. Затем, сделав над собой усилие, он взял себя в руки и продолжал все тем же механическим голосом лектора, способным привести в исступление кого угодно: – Антропоидная реакция влечет за собой попытку вернуть себе способность пользоваться всеми конечностями одинаково хорошо, как это делают обезьяны. Это побуждает человека экспериментировать в области амбидекстрии. В совершении подобных экспериментов он и сам признавался. Ваш отец пробовал писать картины и рисовать обеими руками. Продолжи он эти эксперименты, наверное, попытался бы делать это и ногами.
Джадсон и Энид в упор смотрели друг на друга. Ни один из них не засмеялся, что служило показателем ужаса, охватившего обоих собеседников.
– Результат, – продолжал доктор, – поистине опасный результат заключается в попытке разделения функций. Подобная амбидекстрия не присуща человеку на текущей стадии его эволюционного развития и способна привести к разделению между долями головного мозга. Одна часть мозга может утратить контроль над тем, что пытается сделать другая его часть. Такой человек не несет ответственности за свои поступки… и должен находиться под наблюдением.
– Я не верю ни единому вашему слову, – гневным тоном ответила леди.
Он поднял палец и многозначительно указал на висящие у них над головой мрачные холсты в коричневых рамах, на которых в зловещих завихрениях огненных линий были запечатлены видения обоерукого художника.
– Взгляните на эти картины, – произнес Джадсон. – Если вы присмотритесь к ним внимательнее, то поймете, что я имею в виду. Мотив дерева повторяется вновь и вновь, подобно мономании. Дерево имеет лучеобразную центробежную структуру, предполагающую размахивание двумя кистями, зажатыми в обеих руках.
Но дерево – это не колесо. Колесо было бы гораздо безобиднее. Хотя у дерева имеются ветви с каждой стороны, они далеко не одинаковы. И вот тут начинается самое опасное.
В комнате воцарилась гробовая тишина, которую нарушил сам доктор, продолжив свою лекцию.
– Попытка разнообразить ветви одновременными амбидекстральными движениями ведет к расстройству церебральной целостности и непрерывности, к нарушению надежного нравственного контроля и согласованного последовательного запоминания…