Когда я смотрела в зеркало, то видела то, что они старались не видеть. Мешки под глазами. Размазанный макияж и впалые щеки. Очень тонкие руки и линии вокруг рта от морщин. Но все эти несовершенства не имели ничего общего с истрепанной душой, которая покоилась внутри.
Это я не могла изменить. Я могла закрасить макияжем. Отвлечься с помощью вечеринок, парней и путешествий. Но нельзя убежать от того, кто ты есть на самом деле... никогда.
И здесь, в этом маленьком кафе в маленьком немецком городке, возможно, с самым идеальным парнем в мире... эта тьма, наконец, меня настигла.
Раздался стук в дверь.
— Келси?
Господи. Как я должна смотреть ему в лицо, когда мы оба знали, что ему лучше без меня? Мы просто должны свернуть все это недельное путешествие и разойтись по разным сторонам. Он мог продолжать путешествовать туда, куда собирался. Я могла вернуться в Техас и выяснить, есть ли там центры реабилитации для вредящих себе сучек.
— Минутку.
Он не слышал, потому что через несколько секунд раздался еще стук, и дверь, которую я не заперла, распахнулась.
Я поспешила вытереть тушь под глазами и схватила бумажное полотенце, чтобы притвориться, будто мыла руки.
— Эй, — сказал Хант.
— Господи. Слишком нетерпеливый? Если продолжишь вести себя также плохо, я уберусь с твоей дороги.
Я практически прошла мимо него, когда он поймал меня за локоть и повернул к себе.
— Не надо, — сказал он. — Не делай этого.
— Не делать что?
— Не притворяйся, что все хорошо, когда это не так.
Весело. Ты должен знать, что настоящее, а что нет, чтобы прекратить притворяться, а я уже очень давно абстрагировалась от этого.
— Я не притво...
— Келси.
Черт.
Его глаза. Его проклятые глаза проникали в каждую суть меня.
— Почему тебя это заботит? — Я ужаснулась, когда услышала заминку в своем дыхании.
— А почему это не должно меня заботить, принцесса?
— Потому что я ужасная. Все, чем я занимаюсь, это порчу все. Включая тебя. Ты должен бежать в другом направлении настолько быстро, насколько сможешь.
— Но кто тогда будет заботиться о тебе, когда ты притворно подвернешь себе лодыжку?
Из меня вырвался смешок, который превратился во всхлипывание, и я прикрыла свое лицо руками прежде, чем он смог увидеть, как я распадаюсь на части.
— Видишь? Ужасно.
Он отвел мои руки, поэтому я опустила лицо.
— Ты не ужасная, Келси. Ты яркая и красивая, и ты горишь. Горишь так живо. Пожары могут разрушать, но они также красивы и полны жизни, и могут очистить все и дать шанс начать все с начала. Ты не ужасная. Совсем нет.
Мне хотелось слушать его, хотелось верить в те вещи, которые он говорил, но мой мозг, казалось, мог только сконцентрироваться на том, что он знал, что я разрушительна. Я всю свою жизнь прожила с желанием быть чем-то большим, быть замеченной, гореть как свечи в романах Керуака, но никогда не переставала думать о вреде, который могла причинить.