Шота улыбнулся и медленно вылил в глотку содержимое пузатого бокала на высокой ножке.
— Просил. А я обещал. Только хрен он от менья получил! Последнее времья я ему стал не верить. Так ведь и эти бы денежки профукал.
— Знаю. У других смотрящих регионов он тоже просил? — не унимался дядя Толя.
— Просил. Филат, друг его закадычный, посулил ему «чирик»…
— Да не смог передать — уральские и сибирские кредиторы вдруг навалились на нашего Филатика, дож стали с него требовать, — вмешался в разговор Паша Сибирский.
— Кстати, сибирские и уральские сильно осерчали на Игнатова! — подтвердил дядя Толя. — У него, я базар слыхал, какие-то странные делишки наладились с одним бывшим кумом уральской колонии строгого режима.
— Кстати, Варяг не так давно объявлялся на Урале, в Екатеринбурге. И наследил там, говорят, — вставил Паша.
— Как? — Максим был явно не в курсе.
Или опять ваньку валяет, подумал Шота, внимательно разглядывая розовые щеки Максима.
— Как раз в его приезд Ушанова замочили — вот как! — пояснил коротко Паша Сибирский. — И если верно люди толкуют, то это, скорее всего, Варяговых рук дело… Ушан был моим казначеем, вот что я вам скажу, люди, й мне эта история не нравится… С восемьдесят пятого года он мои дела вел на Урале. И Варягу я Ушана так легко не прощу!
— Ты не гарячис, Паша. Ушан сам нарвался на пулю, — махнул рукой Шота. — Не знаю, что там промеж них было, но знаю другое: ходили слухи, что Ушанов давно сидит на ментовском коште.
— Брехня! — отрезал Паша поспешно. — Ушан был мужик себе на уме — не стану отрицать, но чтоб он одним ухом к решениям сходняка прислушивался, а другим — к ментовским указивкам… не верю! — И при этом он бросил такой свирепый взгляд на Шоту, что тот вздрогнул: уж не в курсе, ли Паша Сибирский того, что сам Шота слушает — и не вполуха — ментовские наводки…
— Я думаю, льуди, верный путь такой, — начал он, уводя беседу из опасного русла. — Пускай Варьяг ищет общак. Пускай Варьаг найдет общак, а когда найдет, вот тогда можно будет собирать сход и решать вопрос по существу.
У кого-то приглушенно запел мобильный. Максим дернулся и, выхватив блестящую коробочку из нагрудного кармана, поднес к уху:
— Да, да, понял! Вы сейчас где? Ну, сидите тихо! — Максим отключил телефон и, положив на стол перед собой, накрыл рукой. — Только что Сашку Турка на Боровском шоссе грохнули. Расстреляли машину в упор из стволов.
— Да ну! — встрепенулся дядя Толя. Но, похоже, известие его ничуть не удивило.
— А я так думаю, что собаке собачья смерть, — криво ухмыляясь, отрезал Максим Кайзер, достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги, развернул его и черканул что-то ручкой. — Тут у меня в списочке все недавние покойнички помечены крестиком. В основном все из числа Варяговых друганов. Первым идет Михалыч, который еще прошлой осенью ушел в мир иной. Потом кое-кто из Михалычевых ребятишек, которых помаленьку помочили одного за другим. Потом Васька, Леху и Пашку грохнули в лесочке; А Быка, а Сему Лихого, а Пестрого — гляди, такая галерея! Вот и Саня Турок преставился. Теперь у Варяга и верных людей-то в Москве совсем не осталось. Да и по регионам не шибко. В Питере один Филат…