Наружная дверь особняка оставалась открытой девять минут — с 8.01 до 8.10. В это время на втором этаже лежал труп премьера, в другом крыле его вдова собиралась завтракать, а камердинер на первом этаже не спеша наводил порядок в комнатах или дремал в ожидании звонка хозяйки. За девять минут можно было сделать многое: вынести и спрятать в парке оружие, прошмыгнуть наружу и спрятаться на территории до лучших времен.
Стоп! Не надо спешить. Особняк никто тщательно не осматривал. Оружие могло быть спрятано и там. Теперь искать его, наверное, поздно. За открытой наружной дверью постоянно следили две скрытые камеры. Смотревшие видеопленку не заметили, чтобы кто-то выходил, выглядывал или входил, пока не появились жандармы и Нильсен. Они вбежали почти одновременно. Нет, тут щели нет.
Будем действовать испытанным методом исключения. Убить Нордена могли только трое: его супруга, камердинер и некий неизвестный, который до 22.06 как-то вошел в особняк, а вышел из него лишь после 8.10 на следующее утро. Придется лично просмотреть все видеопленки, фотографии и выдачи ЭВМ. Надо тщательно изучить все данные за несколько дней до убийства и за время после него. Если третий неизвестный не найдется, то либо придется поставить под сомнение всю систему сигнализации и охраны, либо круг подозреваемых сузится до двух близких к премьеру людей. Ничего другого не остается.
Тихо, ненавязчиво зазвонил телефон. В трубке послышался баритон Хансена:
— У меня есть два-три кандидата. Хотите посмотреть?
Смотреть пока рано. Ведь мы еще не знаем, кого ищем.
Контрразведка и сама могла бы прощупать кандидатов, изучив видеопленки и данные негласного надзора за окружением покойного. Что может знать об этом уголовная полиция? Впрочем, портить отношения с коллегами нельзя.
— Когда?
— Предлагаю в пять на Кингс-ринге.
Штромсен не стал делать вид, что слышит этот адрес впервые. Зачем прикидываться олухом, не знающим, куда хаживают типы, подозрительные для любого обычного полицейского? И какие у них отношения с твоими коллегами по соседним ведомствам? Все равно Хансен не поверит, что ему об этом ничего не известно.
— Буду в пять, — ответил он.
Нефедов вошел в Центральный парк через калитку в каменной ограде возле Шестьдесят пятой стрит. В этот прохладный несолнечный день в парке было мало народу. По широким асфальтовым дорогам, причудливо вившимся с юга на север и с востока на запад, как всегда по воскресеньям, бродили парочки да пробегали трусцой то в одиночку, то небольшими группами ньюйоркцы, свято верившие в оздоровительные свойства бега. Некоторых лениво сопровождали большие собаки, для которых трусить за хозяином на столь дальние дистанции было скорее обязанностью, нежели удовольствием. И уж совсем редко по несчетным дорожкам, проложенным параллельно пешеходным тропинкам, проезжали всадники, бравшие напрокат лошадей где-то на западной стороне.