— Просто здорово, — сказал он, пожимая ей руку. — Признаться, не ожидал увидеть вас так скоро.
— Я приходила взглянуть на остатки церкви, — ответила она.
Его лицо зарумянилось от мороза, и глаза блестели.
— Я так рад, — сказал он. — Не откажетесь от чашки чаю? Здесь как раз неподалеку.
— С удовольствием.
По дороге она спросила, что ему известно о происходящем с Церковью Всех Святых.
— Это все из-за склепа, — сказал он, подтверждая ее подозрения.
— Они его вскрыли?
— Точно известно, что они нашли вход. Я был там утром.
— По поводу ваших камней?
— Именно так. Но они уже успели к тому времени все накрыть брезентом.
— Некоторые из них в масках.
— Думаю, там внизу воздух не самый свежий. Слишком много времени прошло.
Ей вспомнилась брезентовая завеса — между ней и тайной:
— Интересно, что бы там могло быть?
— Страна чудес, — ответил Каванаг.
Хотя ответ был довольно непонятным, она не стала переспрашивать, во всяком случае сразу, но позже, когда они разговаривали уже целый час и она чувствовала себя свободнее, снова вернулась к его словам.
— Вы что-то говорили о склепе…
— Что?
— Что там страна чудес.
— Я так говорил? — он немного замешкался. — Что я такого сказал?
— Вы просто немного меня заинтриговали. Мне было интересно, что вы имели в виду.
— Мне нравится бывать там, где мертвые, — сказал он. — Всегда нравилось. Кладбища могут быть очень красивы, вы никогда не думали об этом? Мавзолеи, надгробья, потрясающее мастерство, с которым они сделаны. Даже мертвые могут иногда вознаградить внимательный взгляд.
Он посмотрел на нее, чтобы убедиться, что ее не покоробило от этих слов, но, встретив лишь спокойную заинтересованность, продолжал.
— Временами они могут быть очень красивы. Есть в них что-то магическое. Досадно, что все это пропадает зря среди гробовщиков и распорядителей похорон, — он лукаво прищурился. — Уверен, в этом склепе есть на что посмотреть. Странные знаки. Удивительные знаки.
— Я только однажды видела покойника. Свою бабушку. Я тогда была очень маленькой.
— Наверно, это самое сильное воспоминание вашей жизни.
— Нет, не думаю. По правде говоря, я плохо все это помню. Я помню только, что все плакали.
— Да-а.
Он глубокомысленно покачал головой.
— Это так эгоистично, — сказал он, — вам не кажется. Отравлять последнее прощание соплями и всхлипами.
Он вновь посмотрел на ее реакцию, и вновь с удовлетворением убедился, что она слушает спокойно.
— Мы ведь плачем по себе, не так ли? Не по покойнику. Покойнику уже ничего не нужно.
Она тихо ответила:
— Да, — и потом громче: — Бог свидетель, это так. Всегда только по себе…