На Кантштрассе было полно народу, но он легко прокладывал путь сквозь толпу пешеходов, как будто они чувствовали в нем редкую целеустремленность и давали ему зеленую улицу. Однако, уже у самого зоопарка, кто-то толкнул его. Он обернулся, чтобы высказаться в адрес незнакомца, но увидел только затылок, владелец которого уже погружался в людской поток, вливающийся на Харденбергштрассе. Подозревая воровство, он проверил карманы, и в одном из них нашел клочок бумаги. Он знал, что лучше сразу прочитать записку, но все же еще раз оглянулся — может быть, он узнает курьера — но тот уже скрылся из виду.
Баллард отложил посещение зоопарка и направился в Тиргартен, и там — под сенью большого парка — выбрал место и прочитал послание. Послание было от Мироненко, и тот просил о встрече по вопросу неотложной важности, назначив место в одном из домов в Мариенфельде. Баллард запомнил все до мелочей, потом порвал записку в клочья.
Конечно, это могла быть ловушка, устроенная или его собственной группой, или вражеской. Может быть, тест на преданность, или способ заманить его в ситуацию, в которой его можно было устранить. Впрочем, у него не было другого выхода, кроме как действовать в надежде, что этой темной лошадкой окажется все же Мироненко. Какие бы опасности ни таило это рандеву, они не были для него особенно новыми. В конце концов, учитывая его скепсис относительно эффективности зрения, не каждая ли его встреча была в каком-то смысле с темной лошадкой?
* * *
Ближе к вечеру атмосферная влага сгустилась в туман, и к тому времени, как он вышел из автобуса на Хильдбургхойзерштрассе, туман уже овладел городом, присоединившись к пронизывающему холоду.
Баллард быстро шел по пустынным улицам. Он совершенно не знал этого района, но близость Берлинской Стены наводила на мрачные догадки о том, что ничего хорошего здесь нет. Многие дома пустовали; те же, в которых кто-то жил, были наглухо задраены от холода ночи и прожекторов, бьющих со смотровых вышек. Лишь с помощью карты он нашел улицу, указанную в записке Мироненко.
Ни одно окно не светилось в доме. Баллард колотил в дверь, но так и не услышал шагов в прихожей. Он предусмотрел несколько возможных ситуаций, но такой, чтобы ему не открыли дверь, среди них не было. Он простучал еще раз, и еще. И только тогда внутри дома послышалось некоторое оживление, и дверь, наконец, открылась. Прихожая была серо-коричневого цвета, и освещалась тусклой лампочкой без абажура. Фигура, возникшая на фоне этого унылого интерьера, не принадлежала Мироненко.