– Возьми в дом и овец.
Сбитый с толку крестьянин, даже не заметил, как вернулся назад, однако выполнил все требования мудреца. Овцы переехали в дом, и жить там стало окончательно невыносимо. Свободного места не осталось вообще, за исключением крохотного уголка, на котором стояла его кровать. В этих условиях продержаться больше трех дней крестьянин не смог. И когда он изможденный и невыспавшийся вновь появился на пороге мудреца, тот не дав ничего объяснить, промолвил:
– Возьми в дом еще и кур.
Дорога назад хоть и вела под уклон, но давалось крестьянину намного тяжелей, чем когда он поднимался. Но вернувшись, в состоянии какого-то фатального отчаянья, все же перевел последних обитателей хлева в дом. Но, даже то помутненное состояние, в котором он прибывал, не помогло ему продержаться в этих условиях больше двух дней. И вот вновь он стоял перед мудрецом. Он молчал, и лицо его было отрешенно-умиротворено, и только из глядящих в вечность глаз катились крупные, как жемчуг слезы. Мудрец посмотрел на него долгим взглядом и промолвил:
– Возвращайся назад и прогони всех животных из дома.
Как на крыльях, возвращался крестьянин и еще за день до прихода он приготовил палку, которой и выгнал захватившую его дом скотину. Он стоял посреди своей старой комнаты и смотрел по сторонам. Нет, конечно, она не стала больше. Зато дерьма там было по колено.
Молчание со стороны Амкера затягивалось, и его эмоциональный фон лишь подтверждал, что самому осмыслить сказанное, ему вряд ли под силу. Наконец приняв этот факт, он сдержанно произнес:
– Ты это к чему?
– А к тому, что нечего себе голову всякими комплексами засерать – ответил я, уже не сдерживая своего раздражения:
– Почему-то находиться под километровой толщей гранита тебя нисколько не напрягает, а вот оказаться под сотней килограмм, не способных тебе не то, что навредить, а напротив, способных укрыть от вражеского огня, вызывает ничем не обоснованное отрицание. И вместо того, чтобы становиться в третью позицию, и делать категоричные заявления, лучше предложи свой план, имеющий хоть какие-то шансы на успех.
К тому моменту мы прибыли к месту боя в тоннеле, где Кар, сбросив скорость, уже самостоятельно пробрался знакомой дорогой вдоль стены. Когда он приблизился к нашему укрытию, за теперь уже окончательно сгоревшим Каром, я остановил машину, решив окончательно прояснить ситуацию. По отчаянному бессилью, отчетливо читавшемуся в эмоциях Амкера, я понял, что он уже давно оказался вынужден со мной согласиться, хотя признаться не торопился. После остановки Кара он понял, что и дальше тянуть с ответом не получится.