Троица (Иггульден) - страница 18

К монахам он примкнул четыре ночи назад (тогда это показалось здравой мыслью). Смиренная нищенская стезя обернулась для братьев несомненной прибылью: все четырнадцать были теперь при оружии. Ведь ночевали они где придется, в том числе и у дороги, где воры и разбойники могут покуситься даже на тех, с кого взять нечего по определению. Дерри тогда лежал, зарывшись в солому на конюшне дешевой таверны; там же устроилась на ночлег и монашеская братия. Тогда-то Дерри и услышал проповеди брата Питера, который ведал насчет Виндзора, куда братья держали путь, чтобы молиться за скорое исцеление короля. Никто из них не удивился и не возразил, когда к ним захотел примкнуть еще один горемычный путник: вместе и идти веселей, и молитва действенней, что особо ценно, когда душа короля находится в опасности, а страну всю как есть наводнили лихие люди.

Дерри вздохнул, резкими движениями растирая лицо. Вслед за звонким «апчхи!» он было по привычке чертыхнулся, но вовремя прикусил язык. Буквально нынешним утром брат Питер отдубасил посохом мельника, имевшего неосторожность выкрикнуть посреди улицы богохульство. К вящему удовольствию Дерри, смиренный и набожный предводитель братии так отыгрался на сквернослове, что ему было впору снять рясу и попробовать себя в кулачных поединках на подмостках Лондона. Мельник был оставлен на дороге с изрядно помятыми боками, опрокинутой телегой и вспоротыми мешками с мукой. Припоминая ту сцену, Дерри улыбнулся и украдкой поглядел на бредущего впереди брата Питера, который через каждые тринадцать шагов методично позванивал в колокольчик – его звонкое теньканье чуть приглушенным эхом скатывалось с вершины холма.

Замок, отвердевший со временем до вечной несокрушимости, угрюмо темнел под дождем. Массивные стены и круглые башни не знали брешей и проломов во все века с той поры, как были заложены первые камни. Твердыня короля Генриха приземисто громоздилась над Виндзором – почти что еще один город внутри первого, вмещающий в себя сотни обитателей. Стоя ноющими от усталости ступнями на булыжной кладке, Дерри пристально смотрел наверх.

С монахами близился черед расставаться; Дерри пока мешкал, не зная, как сподручнее подступиться к этому деликатному вопросу. Брат Питер от просьбы нового попутчика выстричь ему такую же, как у них, тонзуру слегка опешил. Пусть для них она и означала разрыв с мирской суетой, но для их добровольного попутчика все же не было никакой необходимости перенимать их внешний антураж. Но Дерри бросил на уговоры все свои силы, и старший из монахов соизволил наконец признать, что со своей головой их новый попутчик волен поступить как ему вздумается.