Зил смотрел на пироса и удивлялся: такое маленькое неказистое существо, никак не больше самого Зила, а вызывает злобу и даже страх у взрослых. Кто ни пройдет мимо виселицы, обязательно плюнет в труп или ударит его, но не рукой, а палкой или еще чем-то, что не жалко выкинуть.
В тот день батя Лих рассказал Зилу, что пиросы сгубили много истинных людей – три четверти всех, кто погиб в последней войне. Ястребки атаковали из облаков в поле, из густого тумана над озером, из сумерек в лесовнике. Нападали бесшумно, ведь в воздухе ни одна ветка под ногой не треснет, ни одна травинка не зашуршит. Атаковали они стремительно и не просто убивали воинов, а отсекали голову или вспарывали живот. «Живот зачем?» – удивился Зил. «А затем, что раненный чистокровный воевать не сможет, и чтобы помочь ему, отвлечется пара-тройка воинов, и лекарь потратит на него снадобья и дар, и будет это напрасно, раненый-то все равно умрет, да не просто, а в муках…»
Вот такие они, пиросы – расчетливо жестокие твари.
Как те трое, что кружили над равниной.
Неподобающе живые трое.
Ратники размахивали алебардами, не давая ястребкам приблизиться для прямой атаки, и стреляли из луков, отгоняя, чтобы не достали из шипометов. Кудрявый ратник – даже борода у него кольцами, и усы лихо закручены – сгоряча метнул в пиросов алебарду.
Пролетай мимо косяк птеров, одного из них обязательно проткнуло бы той алебардой. Но пиросы – не птеры. Самый мелкий из них – самый гнусный! – перехватил древко алебарды в воздухе да с такой силой швырнул обратно, что пронзил за раз двоих ратников, которых не спасли даже доспехи из железного дерева.
Зил охнул, так его впечатлило увиденное. Такое тщедушное тельце у пироса – и столько мощи в нем!
– Лопоухий, подвинься, – рядом с лешим всплыл рептилус. В его блестящих, будто смазанных жиром, волосах желтела лента. Он показал Зилу обоюдоострый отлично заточенный клинок: – И без глупостей. Понял?
Надо было вцепиться жабе в горло и давить, давить, давить – до хруста, пока не брызнет из-под пальцев. Но для этого нужно было пальцы оторвать от мокрых слизких корней. К тому же, в воде у рептилуса преимущество, рептилусы точно созданы для схваток в лужах любой глубины. И шум борьбы привлечет волчарок. Так что «лопоухого» и «подвинься» Зил треклятой жабе прощает. Пока что прощает. Заключив негласное – временное! – перемирие, они обменялись ненавидящими взглядами.
Да и какие могут быть разборки в тесноте? Ведь к Зилу и жабе присоединилась Ларисса, а следом вынырнул Траст. Вновь прибывшие умудрились расположиться в промоине так, чтобы ненароком не прикоснуться к рептилусу, то есть прижав лешего к жабе.