– Да. Но не ожидай многого от места, в которое мы едем. Когда я был там в последний раз, только у одной семьи было электричество, и это была моя семья.
Я открываю бардачок чемодан.
– Что ты делаешь?– спрашивает Рон.
– Ищу карту, чтобы знать куда идти, когда сбегу из Мошава.
Он тихо посмеивается.
– Ха, ха. Забавно, забавно. Бьюсь об заклад, ты не будешь так смеяться, когда однажды утром проснешься и поймешь, что я ушла обратно к цивилизации.
Рон гладит меня по колену ладонью.
– Эми, я просто пошутил. У них есть электричество.
Пошутил? Рон пошутил надо мной?
– Я знала, что ты шутишь. Ты что на самом деле думаешь, будто бы я поверила в это?
Он не ответил, но я знала, что он знает правду по тому, как причудливо двигался его рот.
– По крайне мере ты дашь мне ключи от своей машины, чтобы я могла ездить в торговый центр?
– Мне жаль, но водить машину здесь разрешается с восемнадцати лет.
– Что?!
– Я отвезу тебя туда, куда пожелаешь. Не волнуйся. Кроме того, если ты потеряешься, ты не будешь знать, как вернуться назад.
«Хорошо, – подумала я про себя, – заблудиться – отличная идея».
Вздохнув, я смотрю в окно. По одну сторону от машины располагается Средиземное море, по другую – горы с домами, построенными прямо на них. Если бы я была в лучшем настроении, я бы даже могла подумать, что этот пейзаж красив, но я слишком раздражена и уставшая, а мой зад онемел.
Я начинаю делать упражнения для ягодиц. Пару лет назад, поздно ночью, я смотрела ток–шоу, где некоторые звезды, возможно Стивен Сигал или Антонио Бандерос, говорили о том, что они делают упражнения для задницы, сидя в машине.
Просто напрягись, затем расслабься. Напрягись. Расслабься. Напрягись. Расслабься. Я почувствовала жжение. А после десяти минут «моей зарядки» я чувствую, как напрягаясь, мои ягодицы дрожат и я остановилась.
Мы проехали море. Нас окружают лишь небольшие деревья.
– Что это такое?
– Оливковые деревья.
– Я ненавижу оливки.
– Я их люблю.
Представляю.
– Надеюсь, ты не один из тех пит–толстячков.
– Кого?
– Ну, знаешь, те люди, которые выплевывают косточки прямо за столом. Это ужасно отвратительно.
Он не ответил. Я готова поспорить на трусы моей бабушки, что Рон один из пит–толстячков.
– Какое блюдо ты любишь больше всего? Уверен, я смогу достать это для тебя.
– Суши.
– Ты имеешь в виду сырую рыбу? – Рон сморщил нос.
– Да.
Раньше я их ненавидела. Когда мама в первый раз угостила меня ими, меня затошнило, и я выплюнула их. (На салфетку, незаметно, в отличие от пит–толстяков, которые плюются оливковыми косточками). Моя мама любит суши. Думаю, это как алкоголь. Когда в первый раз пробуешь его, тебя тошнит, но потом ты его распробуешь, и он тебе нравится. Наверное, именно поэтому и говориться: «Между любовью и ненавистью тонкая грань». Сейчас мне не только нравятся суши, я жажду их. Бесспорно, Рона и суши должен познакомить такой гурман, как я.