— Ох ты ж мне, сироте, безвинно брошенному! Вижу, вижу домовину страшную, избу ужасную! Как вокруг той избы тын тесовый, а на тыне том черепа скалятся-а! А два кола голы стоят, так небось по наши головушки-и…
Я приподнял его за шиворот и встряхнул:
— Мить, ты чего несёшь? На фольклорный фестиваль в Мюнхен собрался?
— Дык черепа же!
— Мить, они мышиные, — пригляделся я. — Самый большой, у ворот, кажется, птичий. Ворона какая-нибудь сдохла. Человеческих ни одного нет.
— Наши первыми будут?
— Не нагнетай. Приказываю сию же минуту прекратить слезоразлив до подбородка и соплеразмаз до ушей как поведение, недостойное сотрудника правоохранительных органов. Разберёмся…
Орать он, естественно, прекратил сразу, но за мной не пошёл. Выждал, пока я дойду до ворот, постучу, и только тогда осторожненько засеменил следом.
Раздался скрип отодвигаемого засова, и ворота распахнула очень милая девушка лет восемнадцати — двадцати, хорошо одетая, но почему-то с парой перьев в голове.
— Хау, скво! — не задумываясь, ляпнул я. — Пусть Великий Маниту будет благосклонен к твоему вигваму и дарует твоей семье много бизонов.
— И вам не хворать, добры молодцы, — ни капли не смутившись, ответила девушка. — Дело пытаете али от дела лытаете?
Я на миг ступил, потому что пытки в отделении не практикуются, это вам скорее к царским палачам надо. А слово «лытаете» я вообще не понял. Выручил подоспевший Митя. Он скорчил жалобное выражение лица и заканючил, как профессионал на паперти:
— Ох ты гой еси, красна девица! А пусти нас в дом, тихих странничков! Тихих, скромных да богобоязненных. Ибо ножки наши притомилися, ручки опустилися, белы лица пылью припорошены…
— Хм… он у вас всегда такой?
— Нет, первый день, — признался я. — Сам удивлён. Но вообще-то мы сверху упали, мог и ушибить не то полушарие мозга.
— Сверху, говоришь? — вскинула чёрные брови девушка. — Ну тогда заходите, гостями будете. А если мой муж прилетит, так я вас спрячу, уж больно он сердит…
В какой-то момент я почувствовал себя телегероем мыльной оперы на древнерусский манер. Если Баба-яга действительно закинула нас в настоящую сказку, то стоило хотя бы предупредить. Я же тут ничего толком не знаю. На Митяя надежды мало, он из себя юродивого корчит, а время не терпит: где-то там наверху три пленницы ждут помощи от милиции. И одна из них моя жена!
— Мы можем и не заходить в дом, чтобы не нервировать вашего супруга. Просто скажите, вам что-нибудь известно о Змее Горыныче?
Девушка вздрогнула, прошептала «чур меня!», сплюнула через левое плечо и метнулась к избе. Собственно, нам ничего не оставалось, как проследовать за ней. Ладно, я смирился с тем, что в этом времени все вопросы разрешаются либо за накрытым столом, либо в бане. Куда нас, я надеюсь, не поведут?! Не то чтоб я так уж против, но ситуация не та…