Джанбал, казалось, вся обратилась в слух. Девушка даже глаза прикрыла, чтобы не отвлекаться, и наконец тихо, почти шепотом обронила:
– Паланкин. Так ходят носильщики с паланкином.
– И охрана на конях спереди и сзади! – обрадованно подхватила Айше, сообразившая наконец, где же она слышала что-то подобное. Точно, она ведь и сама не раз сиживала с матерью в паланкине, и носильщики несли их по шумным улицам Амасьи. Как давно это было, кажется, в другой жизни…
Но паланкин с носильщиками – это значит, что прибыла некая важная персона. Снова вернулись Ханум-султан и Фюлане-султан? Айше опять прислушалась: не похоже. Зато очень похоже, что какую-то незнакомую женщину изо всех сил стараются уговорить и не пустить… куда?
Внезапно в коридоре раздался топот. Затем в комнату ворвались охранники и, не слишком-то церемонясь, схватили за руки Айше и Джанбал. Девушек выволокли из комнаты и потащили куда-то.
Айше вырывалась что есть силы, шипела и кусалась, сумев даже чувствительно лягнуть одного из охраны. Тот лишь выругался: «Грязная девка!» – да покрепче перехватил девичью руку, вывернув ее за спину. От неожиданности Айше завопила.
Она молчала здесь не только из упрямства, но и потому, что твердо знала: женские слезы ни на что не влияют и никому не помогут, если речь идет о жизни и смерти члена султанской семьи. Так зачем зря унижаться? Зачем тешить самолюбие мучителей? Но вот теперь завопила – и тут же оборвала крик, не желая показаться слабой перед своими тюремщиками.
Джанбал, судя по всему, раньше тоже придерживалась таких же принципов, но сейчас она посмотрела на подругу со странным выражением и внезапно закричала во всю глотку:
– Помогите! Убивают! Помо…
Крик оборвался: один из евнухов-охранников зажал девушке рот. Джанбал бросила на Айше отчаянный, очень выразительный взгляд, и та, не задумываясь, зачем это надо подруге, снова заорала.
Это не было каким-то членораздельным криком: ее хватило лишь на незамысловатый, но пронзительный визг, который оборвался буквально через пару мгновений – но произвел необыкновенный эффект. Евнухи-стражи буквально застыли на месте, железная хватка ослабла, и Айше сумела вывернуться из ненавистных рук. Обернулась туда, куда смотрели ее мучители, и застыла сама, не в силах ни шевельнуться, ни произнести хотя бы слово.
Прямо на нее глядела, строго поджав губы, хасеки Хюррем.
Проклятая роксоланка, укравшая сердце Сулеймана Кануни, устроившая гибель шахзаде Мустафы и его сыновей, принесшая семье Мустафы неисчислимые бедствия…
– Немедленно отпустите их, – холодно приказала Хюррем, и ее голосом можно было заморозить стены во дворце, захоти этого проклятая ведьма. Но она, похоже, хотела другого, совсем другого!