"С бриллиантами… едренть!".
- Синьор Кальви говорит, что сложно сделать подарок человеку у которого есть все, чего нет у самого синьора Кальви: молодость, большой талант и даже красота, к которой, он уверен, будут так неравнодушны прекрасные синьориты! Поэтому он просит принять от него эти часы, как напоминание о той минуте, когда Провидение расщедрилось на эту встречу…
Казалось, глаза господина Сальвини были готовы вылезти из орбит от изумления, он даже стал заикаться, через слово.
"Ох…..ть! Вот это по-царски… Для скупых итальянцев жест невообразимый! Просто невероятно…".
- Я тоже искренне рад познакомиться с синьором Кальви… и так же искренне надеюсь, что хорошие воспоминания о моей стране загладят, в его памяти, ту крайне прискорбную встречу с недостойными людьми, которые проведут теперь очень много времени в тюрьме, чтобы понять, как они были неправы, когда решили перейти дорогу синьору Кальви…
Прослушав перевод, а отвечал я по-русски, чтобы Щелоков и Чурбанов все понимали, банкир, прищурившись, внимательно на меня посмотрел и… слегка улыбнулся. Улыбкой голодного крокодила… второй раз… за два часа.
Я согнул левую руку и тоже принялся расстёгивать браслет своего немецкого хронографа…
"Ну…что можем!..".
…Мы снова, вчервером, сидим в "Праге". Стол заставлен едой и напитками, но с заказом мы сегодня перестарались, плохо ест даже Леха. Все перенервничали и устали…
Я только что закончил рассказывать об общении с итальянцами и сейчас устало разглядывал знаменитый "Зеркальный зал".
Самих зеркал, кстати, было не особо много. Воображение больше поражала несоветская роскошь зала: великолепная лепнина потолка, мраморные колонны, огромные хрустальные люстры, вездесущая позолота, картины на стенах и зеркала, от потолка до пола, в массивных золотых рамах.
Публика была подстать интерьеру. Мужчины исключительно в костюмах и галстуках, а женщины в вечерних платьях. Все было чинно и достойно. Негромкая классическая музыка создавала надлежащую атмосферу и не мешала разговорам. Бесплотными тенями между столиков скользили официанты. Отовсюду слышалась иностранная речь, но наших соотечественников было, все же, больше.
"Угу… Токари и слесари после трудовой смены. Особенно вон тот, толстомордый… Поглаживающий пухлой "мозолистой" рукой голую спину своей спутницы. Кстати, о "голой спине"… Пора бы уже и личной жизни время уделить. А то все в трудах, государь, аки пчела! Мдя…".
Клаймич и Завадский внимательно разглядывали "отобранный" у меня "Ролекс", а Леха с интересом поглядывал на лиц противоположного пола.