- Витя, а давайте бедную девочку навестим? - бодро предложил Клаймич.
Я чуть собственным языком не подавился от неожиданности!
"Привет, Альдона! Пришел посмотреть, на своих рук дело… Ха-ха-ха!". Или еще лучше: "Как здоровье?! Пришел добить тебя, сучка!"…
- Конечно, Григорий Давыдович! Мысль - отличная, только может чуть позже, когда она гостей сможет принимать?
- Да… - первый раз, с момента моего прихода, открыла рот Вера. Она сидела за мамой и старалась не встречаться со мной взглядом, - не стоит, ей сейчас не до гостей.
- Обязательно приходите, - поддержала дочь Татьяна Геннадьевна, - только через три-четыре дня. У Альдоны пока тошнота и головокружение, так что ей, и правда, еще не до гостей…
Я незаметно выдохнул.
Мы еще минут пять помусолили тему Альдониного неудачного падения, а затем каждый счел своим долгом вспомнить похожие "ужасы" из своей жизни, начиная от банальной сломанной ноги и заканчивая… невышедшим шасси самолета, которым однажды летела Валентина…
Наконец, все эти "охи" и "ахи" закончились и мы приступили, собственно, к тому, зачем и собрались.
"Аэлитовцы" приготовились играть, но Татьяна Геннадьевна сначала решила продемонстрировать нам с Клаймичем искусство акапелла.
То есть без музыкального сопровождения. Петь они, с дочерью, почему-то, решили вместе. А для исполнения выбрали "Ромашки спрятались, поникли лютики".
"Надеюсь Вере не во всех ситуациях будет нужно присутствие мамы, а то у меня проблемы…".
Ну, что сказать про само исполнение…
О-х-р-е-н-е-т-ь.
Да, наверное, таким словом передовать эмоции от искусства - удел быдла. Но я реально охренел.
Это было ВЕЛИКОЛЕПНО!
Я, конечно, после всех сделанных заявлений, ожидал, что у Веры будет хороший голос, но… реальность превзошла мои ожидания. У нее был прекрасный голос и великолепные вокальные данные. У мамы, кстати, тоже…
Голоса переплетались и распадались на разное звучание, улетали под потолок зала и лились прямо в уши, брали за самое сердце и вызывали мурашки до слез… Слова песни были неважны - сила воздействия была в голосах. И сила, противостоять которой, было, практически, невозможно.
Когда они закончили свой дуэт - все присутствующие разве только ладоши себе не отбили. А Клаймич, вообще, ринулся на сцену лично выразить Татьяне с дочерью свое восхищение.
Про меня он вспомнил только минуты через три, да и то, первым вспомнил не он, а Татьяна Геннадьевна.
Собственно, я остался единственным, кто никак не выразил своих эмоций, и остался сидеть на месте, с достаточно нейтральным выражением лица.
- Витя, тебе не понравилось? - вдруг поинтересовалась Верина мама, среди гула восторгов.