— Слушаюсь! — ответил трактирщик и тут же исчез, словно сквозь землю провалился.
Оба студента не двинулись с места, пока не осушили по три стакана рислинга.
Потом и они смешались с толпой танцующих. «Хора» кончилась, теперь танцевали «царину». У этого танца было множество вариантов. Лэицэ переходил от одного к другому, все время возвращаясь к самому старинному и необычному, заставляя танцующих то выступать медленно и степенно, слегка покачиваясь и чуть касаясь руки партнерши, то, обхватив ее за талию, бешено кружиться, словно танцующих подхватил смерч.
Стоило студентам оказаться в вихре кружащихся пар, как послышались припевки. Уклоняясь от развевающихся перед ними юбок, они хлопали в ладоши и выкрикивали один одну строчку, другой — другую:
Леле, леле, не вертись,
Чужой юбкой не хвались!
Чужая кофта и платок,
Свои лишь глазки да роток!
И танцующие, и те, кто еще сидел за столами, приняли их криками: «Браво! Давай еще!»
За того, кто люб и мил,
С плугом три бы дня ходил!
А за эту образину
Из карманов рук не выну!
Леле, все из-за тебя
Пилит маменька меня:
Шляюсь, дескать, дотемна!
Чтобы посмотреть на певцов, люди поднимались на ноги, кое-кто даже влез на стул. Со всех сторон неслись одобрительные крики. Лэицэ ухмылялся, его смычок тоже отплясывал лихой танец. Воодушевленные всеобщим одобрением студенты одну за другой выкрикивали припевки.
Казалось, танцующих подхватил новый смерч. Все кружились в бешеном вихре. Лавки и стулья постепенно пустели, и вскоре широкий круг, отведенный для танцев, стал уже тесен. В огромной пестрой карусели взвихрялись бесчисленные водовороты, завивались бесконечные колокола юбок. Под восторженные выклики студенты подхватили по девушке и тоже принялись отплясывать «царину». Припевки стали звучать реже.
Дорогой, ты с кем плясал?
Базиликом пахнуть стал!
Укажи мне, господь бог,
Где б найти красотку мог,
У которой муженек
Снарядился в путь далек.
У меня под каблуком
Баба с дьяволом вдвоем —
Не дают спокойно жить,
Толкают пакости творить.
Вслед за студентами со всех сторон стали выкрикивать припевки парни и взрослые. Но у рудокопов запас их скоро иссяк, и снова стали слышны только голоса студентов.
Время от времени возле длинного стола Иосифа Родяна появлялись то Прункул, то Унгурян, чтобы, прищелкивая пальцами, осушить стакан вина. Прункул подошел, напевая:
Налей стакан разок-другой,
И горе снимет как рукой.
Появился толстый Унгурян с раскрасневшимся лунообразным лицом. Родян, громко смеясь, наполнил стаканы. Старик Поплэчан, лукаво подтолкнув обоих, захихикал. Его «э-э-э» звучало дольше, чем обычно.