— Ваш вопрос даже в малой степени не отражает богатство освобожденной теософии, которая, как вы определили, является «взглядом», разделяемым мной. Тем не менее, на вопрос, сформулированный таким образом, я должна ответить утвердительно.
— В таком случае, двигаясь дальше, можно ли сказать, что Союз освобожденных теософов занимается, кроме всего прочего, и вызовом душ умерших?
— Я сказала бы неправду, ответив, что загробный мир нам неинтересен. Но формулировка, использованная вами, вульгарна и не выдерживает критики с научной точки зрения. Души нельзя вызвать. Можно только установить с ними контакт, естественно, получив их согласие, ибо они обладают свободной волей, как, скажем, вы и я. Охотно и в деталях рассказала бы вам и всем здесь присутствующим, как на самом деле выглядит скрытая от вас правда. Но мне кажется, что сейчас не самое лучшее время для того, чтобы углубляться в настолько сложные проблемы, и, кроме того, думаю, что освобожденная теософия вообще вас не интересует, а занимает лишь постольку, поскольку связана со мной, моей фамилией и убийством, совершенным здесь этой ночью.
Она замолчала.
— Вы сказали: «Двадцать пять лет назад я была его женой». Значит ли это, что вы развелись с Ричардом Кноксом двадцать пять лет назад, оставив себе его фамилию?
— Я воспитана в такой семье и среде, где считали развод противным законам Божеским и человеческим. Естественно, мое решительное неприятие развода как средства длительной разлуки между людьми, бывшими ранее супругами, не помешало мне оставить дом Кнокса в тот момент, когда я узнала, что во время своих бесчисленных служебных поездок он регулярно предается распутству в обществе лиц женского пола, которых я очень неохотно одарила бы гордым именем женщины.
— Да… Можно понять вас, извините… Вы уроженка Южной Африки? — лицо у Джо приобрело такое серьезное и сосредоточенное выражение, какое почти никогда у него не появлялось. Задавая вопрос, он машинально подумал, на какой нарвался бы ответ, решив пошутить. Фиджер Джек неожиданно стал ему значительно ближе.
— Нет, я не уроженка Южной Африки! — Впервые ее голос утратил холодное металлическое звучание, и в нем появились теплые нотки. — Даже не представляю, как я могла бы здесь родиться и жить! Кнокс познакомился со мной в моем родном Бирмингеме, когда я была очень молодой девушкой, почти ребенком. Он тоже был в те годы молодым. На свое несчастье и к счастью для него, я тогда осталась сиротой… сиротой с приданым. У Кнокса уже тогда проявился большой талант коммивояжера. Он сумел, между прочим, так ловко подать свои необыкновенные достоинства не знавшей жизни богатой невесте, что произвел на меня неизгладимое впечатление. Он казался мне человеком честным, уравновешенным и глубоко увлеченным проблемами невидимого окружающего нас мира, которым я уже тогда начала искренне интересоваться. В итоге я уступила его горячим настояниям. Мы поженились и оставили Бирмингем, отправившись в нему на родину. К счастью, несмотря на его убеждения и доводы, что незачем оставлять состояние в далекой Англии, мне удалось сохранить часть недвижимости, по отношению к которой еще не наступил срок вступления в наследство. Благодаря такой простой случайности я могу по-прежнему вести сносное существование. Все остальное приданое растворилось в руках этого ловкого жулика — пусть простит ему Бог этот и многие другие его грехи, в том числе и тот последний, о котором рассказал здесь молодой человек по фамилии Робертс. Я убеждена, что в рассказе Робертса нет ни слова преувеличения.