– Вставайте! Вставайте! Вставайте!
Он вскочил на ноги, и она тотчас же сунула ему в руку револьвер – его собственный револьвер, на этот раз заряженный, который все время висел на гвозде. Моргая от света, он схватил его молча, ничего не понимая. Он недоумевал, что должен для нее сделать.
Она спросила быстро и очень тихо:
– Можете вы с этим револьвером справиться с четверыми?
Он со смехом рассказывал этот эпизод, вспоминая свою вежливую готовность. Кажется, он доказал это ей очень красноречиво.
– Конечно!.. Разумеется… конечно… к вашим услугам.
Он еще не совсем проснулся и, очутившись в таком необычайном положении, был очень предупредителен и проявил преданную готовность ей служить. Она вышла из комнаты, а он последовал за ней. В коридоре они потревожили старую каргу, которая исполняла в доме обязанности стряпухи, хотя, по дряхлости своей, едва понимала человеческую речь.
Она поднялась и потащилась за ними, бормоча что-то беззубым ртом. На веранде Джим задел локтем гамак из парусины, принадлежащий Корнелиусу. Гамак был пуст.
Станция в Патусане, как и все станции торговой фирмы Штейна, первоначально состояла из четырех строений. Два из них представляли собой две кучи палок, сломанного бамбука и гнилого тростника, над которыми печально склонились четыре угловых деревянных столба; но главный склад, находившийся против дома агента, был еще цел. То была длинная хижина, сложенная из грязи и глины; в одном конце – широкая дверь из крепких досок, еще не сорванная с петель, а в одной из боковых стен – четырехугольное отверстие, нечто вроде окна, с тремя деревянными брусьями. Перед тем как спуститься с веранды, девушка оглянулась через плечо и быстро сказала:
– На вас хотели напасть, когда вы спали.
Джим говорит, что был разочарован. Старая история. Ему надоели эти покушения на его жизнь, эта тревога. Он был сыт по горло. По его словам, он рассердился на девушку за то, что она его обманула. Он последовал за ней, уверенный, что это она нуждается в его помощи, и теперь, раздосадованный, готов был повернуть назад.
– Знаете ли, – глубокомысленно заметил он, – я, кажется, был немножко не в себе все эти последние недели.
– О нет, ошибаетесь, – не мог не возразить я.
Но она быстро пошла вперед, и он спустился за ней во двор. Забор давным-давно развалился; по утрам соседские буйволы, громко фыркая, спокойно здесь прогуливались; уже джунгли стали подступать к дому. Джим и девушка остановились в густой траве. За светлым кругом, в котором они стояли, тьма казалась сгущенно-черной, и только над их головами ярко сверкали звезды. Джим говорил мне, что ночь была чудная, прохладная и легкий ветерок дул с реки. Видимо, он обратил внимание на ласковую красоту ночи. Не забудьте, что сейчас я вам рассказываю любовную историю. Ночь любви, которая, казалось, окутывала их тихой лаской. Пламя факела развевалось, как флаг, и некоторое время ничего не было слышно, кроме тихого потрескиванья.