Кто-то стонал от боли; видно было, как человек ползком перелезал через чье-то распростертое тело, быть может труп; кто-то громко ругался; отблеск пламени под каждой топочной дверцей походил на лужу крови, пылающей в бархатной черноте.
Порыв ветра ударил Джакса по затылку, а через секунду он почувствовал, как ветер струится вокруг его мокрых лодыжек. Вентиляторы жужжали; перед шестью топками две обнаженные по пояс фигуры, пошатываясь и наклоняясь, возились с двумя лопатами.
– Здорово! Вот теперь тяга так тяга! – тотчас же заревел второй механик, словно он все это время поджидал Джакса.
Старший кочегар – проворный малый с ослепительно белой кожей и крохотными рыжеватыми усиками – работал в немом исступлении. Они держали полное давление пара, и глубокий гуд – словно пустой мебельный фургон проезжал по мосту – присоединялся сдержанной басовой нотой ко всем остальным звукам.
– Все время поддувает! – продолжал орать второй механик.
Вдруг отверстие вентилятора выплюнуло на его плечо поток соленой воды с таким шумом, как будто опустошили сотню кастрюль; механик разразился ругательствами, проклиная все на свете, включая и свою собственную душу, бесновался и неистовствовал и ни на секунду не забывал своего дела. Звякнула отрывисто металлическая дверца, жгучий ослепительный блеск огня упал на его круглую голову, осветил брызжущие слюной губы и дерзкое лицо, снова звяканье, и дверца захлопнулась, словно мигнул раскаленный добела железный глаз.
– Где обретается проклятое судно? Можете вы мне сказать? Черт бы побрал мою душу! Под водой или где? Сюда она вливается тоннами. Верно, трубы вентиляторов отправились в преисподнюю? А? А знаете вы что-нибудь или нет, такой-сякой, беспутный моряк?
Джакс на секунду был сбит с толку; судно накренилось, и это помогло Джаксу пронестись дальше; как только он очутился в машинном отделении, где было сравнительно светло и спокойно, судно глубоко погрузилось кормой в воду, и Джакс пулей полетел вниз головой на мистера Рута.
Старший механик вытянул длинную, как щупальце, руку, словно выпрямившуюся на пружине, и, поймав Джакса, удержал его и повернул к рупорам. При этом мистер Рут серьезно твердил:
– Вам нужно поспешить наверх во что бы то ни стало.
Джакс заревел в рупор:
– Вы здесь, сэр? – и стал прислушиваться.
Ничего.
Вдруг вой ветра ударил ему прямо в ухо, затем слабый голос спокойно пробился сквозь ревущий ураган:
– Вы, Джакс? Ну как?
Джакс не прочь был поговорить, но время для разговоров как будто было неподходящее. Довольно легко было дать отчет во всем. Он мог себе представить, как кули, загнанные в вонючий трюм, лежали, испуганные, страдая от морской болезни, между рядами сундуков. Потом один из сундуков – а может быть, сразу несколько – сорвался во время качки и разбил другие; расщепились стенки, крышки отскочили, и китайцы бросились подбирать свое добро. После этого всякий раз, как судно накренялось, всех их швыряло из стороны в сторону в вихре кружащихся долларов, разбитых досок, рваной одежды. Раз начав борьбу, они уже не могли остановиться. Только силой можно было их удержать. Это была катастрофа. Он сам ее видел, и это все, что он может сказать. Он предполагал, что среди них должны быть и мертвые. Остальные все еще дерутся…