Увидь Леандра Ипполит бесстрастный,
И тот влюбился б в лик его прекрасный.
Смягчался, на него бросая взор,
Жестокосердый житель диких гор.
Фракийский воин, варвар, к зверству склонный,
Склонялся пред Леандром, умиленный.
Казался девой он мужам иным:
В нем было все, что страсть внушает им,
Ланит румянец, красноречье взгляда,
Густых бровей победная аркада.
А тот, кто знал, что был мужчиной он,
Твердил: "Леандр, ты для любви рожден.
Что ж не полюбишь ты, любимый всеми?
Нельзя же лишь себе служить все время".
Весною у сестийцев праздник был
В честь дня, когда в Венере страстный пыл
Адонис пробудил румянощекий;
И путники стекались в Сест высокий,
Чтоб встретить тех, кто дорог их сердцам;
А те, кто не любил, влюблялись там,
Затем что, где б они ни проходили,
Им всюду сонмы звезд живых светили,
Как если б рухнул, запылав, с высот
На горестную землю небосвод,
Воспламенен квадригой Аполлона,
Попавшей снова в руки Фаэтона.
Но, превзойдя всех дев красой своей,
Лишь Геро привлекала взор гостей,
Сильней, чем нимфа юная речная,
Гармониею форм его пленяя.
Властней, чем правит влажный лунный луч,
Когда Диану с Латма в толщу туч
Взнесут драконы и на колеснице
Она по мрачным небесам помчится,
Приливом и отливом на морях,
Царила Геро у мужей в сердцах,
Быстрее нимф, охотой распаленных,
Иль грешным Иксионом порожденных
Существ косматых в час, когда с горы
Они бегут, зверея от жары,
Народ навстречу Геро устремлялся,
И каждый, на нее взглянув, влюблялся.
Как в воинах, когда их враг теснит,
Смертельный ужас вызывает вид
Соратников, бегущих или павших,
Так в трепет всех, вокруг нее стоявших,
Ввергали взоры девы молодой:
В них жизнь читал один, и смерть - другой.
Те от тоски вздыхали, эти злились,
А третьи утешались тем, что тщились
Сатиры сочинять. Напрасный труд!
Любовь и злоба вместе не живут.
Иной придет и тут же мертвым ляжет,
Поняв, что дева и царям откажет.
В тот день - проклятый трижды день!
сошла
Из древней башни, где она жила,
На празднество в святилище Венеры
Ведомая своей судьбою Геро.
Был чудом совершенства этот храм:
По многоцветным яшмовым стенам
Ваятель высек образы Протея;
На фресках потолка, где, зеленея,
Сплетались лозы пышные в клубок,
Вакх выжимал из гроздий алый сок.
Хрустальный пол огнем переливался.
Он "зеркалом Венеры" в Сесте звался,
И сквозь его сверкающий покров
Глазам являла роспись блуд богов,
Насилья их, разврат, кровосмешенье.
Там было все: Даная в заточенье,
Окутанная золотым дождем;
Европа, уносимая быком;
Юпитер, к Ганимеду ускользнувший,
Чтоб тайно изменить сестре уснувшей;