Там смерть сидит, властительная смерть
С отточенной косой в бесплотной длани,
Я рад, что вы не видите ее:
Теперь она уже перелетела
На копья конной стражи. Эй, Техелл,
Пусть воины покажут этим девам
Мою служанку-смерть в плаще багряном,
Сидящую на копьях слуг моих.
Девушки
О, сжалься, царь!
Тамерлан
Возьмите их и смерть им покажите.
Девушек уводят.
Нет, я не пощажу египтян гордых,
Не изменю обычаям своим,
Пусть даже мне предложат небеса
Богатства златоносных волн Тихона
Или любовь Венеры, пожелавшей
Покинуть Марса и со мною лечь.
Они отвергли флаг пощады, зная,
Что так же месть моя неотвратима,
Как ход созвездий, смерть или судьба.
Входит Техелл.
Вы показали смерть дамасским девам?
Техелл
Да, господин. На городских стенах
Висят их окровавленные трупы.
Тамерлан
Я думаю, что жителям Дамаска
Страшнее это зрелище, чем смерть.
Идите и предайте всех мечу.
Все, кроме Тамерлана, уходят.
О Зенократа, как ты хороша,
Нет, это слово низменно и слабо!
Как ты божественна, когда, печалясь
За родину свою и за отца,
Неприбранная, льешь потоки слез
И, словно Флора на восходе дня,
Льняные кудри по ветру развеяв,
Жемчужины роняешь на траву,
Струишь сапфиры по ланитам светлым,
Где матерь муз бессмертных, красота,
Пером слоновой кости томы пишет
О прелести твоих печальных глаз,
Тех дивных глаз, что в косах ночи мглистых
Сверкают ярче всех светил лучистых,
Тех ангелов, что в латах слез росистых
С моей душой неравный бой ведут
За родину свою, за жизнь султана.
Страх за отца снедает Зенократу,
А для меня ее печаль опасней,
Чем для Дамаска - все мои войска.
Персидский царь и повелитель турок
Так не смущали помыслов моих,
Как их смущает горе Зенократы.
Но что такое красота? - немолчно
Мой дух, смятенный скорбью, вопрошает.
Когда бы перья всех поэтов мира
Прониклись мыслями своих хозяев
И нежностью, живущей в их сердцах,
В их думах, в их мечтаньях одиноких;
Когда б в себя впитали стихотворцы
Нектар цветов поэзии нетленной,
В которой, словно в зеркале, мы видим
Все высшее, что свершено людьми;
Когда бы создали они потом
Бесценные по совершенству строки,
Их все равно тревожили б всечасно
Та мысль, та прелесть, та черта, то чудо,
Которые не воплотить в словах.
Но совместимо ли со мною, с мужем,
С воинственным, суровым полководцем,
Чье имя на людей наводит страх,
Такие расслабляющие мысли?
Как знать? Быть может, мы награду ищем
Лишь в благосклонном взоре красоты.
И каждый воин, жаждущий величья,
И подвигов, и славы, и побед,
Склониться должен перед красотою?
Я, победитель, побежденный чувством,