— А ты бы поверил, если б тебе сказали, что я — враг и предатель? Поверил бы? Молчишь?
— Успокойся, Роллан. Я верю тебе, больше чем себе самому.
— Тогда подумай, может ли быть правдой то, о чем писали про Беседовского? Советник советского представительства, посланный самим Сталиным осуществлять его директивы, обвиняется в краже посольских денег и вынужден бежать через забор. Это не выдерживает никакой критики. Ты читал его книгу «На путях к термидору»? Это зловещее предупреждение всем нам...
— Ну, а Гриша Агабеков, наш боевой и не раз испытанный коллега. Боевик. Пишут, что он совершил предательство из-за любви, точно гимназист... Но он раскрыл в ряде газетных статей многие из секретов нашей организации и действия наших групп за рубежом. Такое делают лишь по глубокому убеждению, если речь идет о людях типа Агабекова — о старых закаленных бойцах.
Шаброль замолчал, обессиленно сел на землю, опустил голову. Венделовский смотрел на него с ужасом. Это Шаброль, несгибаемый «Доктор», прошедший огонь, воду и медные трубы? Его наставник, товарищ, его идеал?.. Если б такие речи Венделовский услышал от кого-нибудь другого из товарищей, не раздумывал бы ни минуты — сообщил бы в «Центр». Но Шаброль?! Ему он верил безоговорочно: Шаброль не мог ошибаться.
— Послушай, Роллан, мне кажется, что ты смертельно устал, что многое видишь в черном свете. Я обещаю тебе подумать обо всем, что ты сказал. Можешь быть уверен, что останется между нами. Но не представляю себе, как ты будешь работать дальше. Надо отдохнуть, отвлечься. Может быть, это простое совпадение фактов...
Шаброль поднял голову, тяжелым взглядом впился в глаза Венделовского.
— Как ты еще молод, друг, как наивен! Но прав: забудем эту ночь, эту беседу. Может быть, я, действительно, ошибаюсь. Я хотел бы ошибаться, поверь мне. А сейчас идем в дом, скоро нам расставаться, хоть вздремнем немного... Еще раз прошу, забудь все, то я тебе сказал. Иначе пропадешь, это не по человеческим силам.
— А ты, Шаброль? Как же ты?
— Я — старый волк, Альберт, я из железа сооружен, мне легче.
Нет, заснуть в этот остаток ночи Венделовский так и не смог. И еще много бессонных ночей провел он в размышлениях о сказанном Шабролем. Оказалось, что очень тонкой была его защитная броня. Он жил как «прежде — вел кропотливую работу резидента, выполнял задания «Центра», шел на связь, но ночами снова и снова возвращался к фактам, почерпнутым из газет, сопоставлял советскую и парижскую прессу, искал совпадения, ясно видел, что один и тот же факт толкуется прямо противоположным образом...