Кадир и Эмили остались одни. Ей так хотелось подойти и обнять его, но она не осмеливалась сделать первый шаг. Она боялась, что, дав себе волю, уже не сможет остановиться.
− Как ты себя чувствуешь? − осторожно спросила Эмили.
− Как себя чувствую? − эхом отозвался Кадир. − Загнанным в угол.
Эмили явно не ожидала услышать такой ответ.
− Я не знаю, что сказать тебе, кроме того, что мне очень жаль, − тихо сказала она.
Кадир прикрыл глаза и глубоко вздохнул, прошептав что-то по-арабски. Он сжал кулаки, пытаясь совладать с обуревавшими его чувствами.
− Ты знаешь, что самое худшее? − Кадир посмотрел нам Эмили. − Я думаю, что получил то, что заслужил.
− Я не совсем понимаю тебя, − пробормотала потрясенная Эмили.
− Я плохой брат, − покачал головой Кадир. − Когда я попытался наладить с Рашидом отношения, он просто не приехал. Я хотел, чтобы он по праву занял свое место на престоле. Но это теперь уже не важно, наш отец умер, а Рашид так и не появился. Совет будет вынужден признать меня главой государства, если, конечно, отец не оставил завещания, назначив меня своим преемником. Наверное, он так и сделал. Мне иногда кажется, что он очень ловко манипулировал нами.
Эмили была потрясена, услышав слова Кадира. Она старалась не выдать своих чувств, но ей было трудно справиться с собой.
− Ты шокирована? Да, все, что я чувствую сейчас, − это гнев. Мой отец никогда не был ни заботливым, ни любящим по отношению к своим детям. В детстве я очень любил отца, но он не проявлял внимания к нам с Рашидом. Позднее я стал бояться его. А потом просто презирать.
Эмили не могла поверить своим ушам. Разве можно так относиться к своему родному отцу? Хотя она за долгие годы так и не смогла простить свою мать.
− Если ты полагаешь, что шокировал меня − а тебе удалось это сделать, − то вовсе не по тем причинам, о которых ты думаешь.
− Разве ты не в ужасе оттого, что я ненавижу человека, который сделал меня наследником престола?
− Я не имею права тебя судить. Я не знаю, что тебе довелось испытать.
Кадир горько усмехнулся и отшвырнул свой головной убор:
− Черт побери, Эмили! Почему мы не можем быть откровенными друг с другом?
− У нас всегда были с тобой исключительно рабочие отношения, не располагающие к какой-то откровенности.
− Да, − выдохнул он. Было заметно, что он еле сдерживается. − Но я всегда хотел, чтобы у нас были более открытые отношения. Я был слеп! Мне следовало догадаться, что кроется под твоими серыми унылыми костюмами. Как бы я хотел распустить твои волосы и целовать тебя до тех пор, пока ты сама не станешь умолять меня заняться с тобой любовью.