В ответ раздался смех, который был поддержан и доктором.
— Да, так и было, — подтвердил он. — Но разве я виноват в том, что близорук?
И он повторил во всех подробностях рассказ лейтенанта Мидлея.
— Теперь, — подхватил офицер по имени Стюарт, — мы тщетно стараемся придумать новую ловушку, в которую удалось бы заманить этих разбойников.
— В один прекрасный день нам придется принять вид скал, носорогов или обезьян, чтобы застать их врасплох, — сострил доктор.
Эллен громко захохотала:
— Действительно, доктор, костюм обезьяны, как никому, подходит вашей фигуре.
— Вы очень добры, мисс, — дружелюбно ответил доктор.
К разговаривающим подошли лакеи с подносами. Молодежь дружно набросилась на закуску.
— Я очень люблю сэндвичи, — объясняла Нэнси.
— Что касается меня, — сказала Джен, — то я больше всего на свете люблю шампанское. — И она взяла бокал холодного вина, наполненный до краев. — У меня есть на это уважительные причины: во-первых, оно очень вкусное, и, во-вторых, мои друзья уверяют, что оно придает мне остроумие и веселость. Не буду спорить, быть может, они и ошибаются, но верить им — для меня большое удовольствие.
Джен бойко осушила бокал и прибавила, скромно опустив глаза:
— Это для начала!
Эллен заметила:
— Превосходный ром! Я готова поручиться, что это настоящий ямайский и ему никак не меньше двенадцати лет!
— Я считаю, что и шампанское недурно… — заговорила, щелкнув языком, Джен. — Однако трудно судить безошибочно, выпив так мало.
И, подозвав лакея, она взяла с подноса второй бокал, который не замедлила осушить подобно первому.
— Мисс Ловель, — обратился к ней Стюарт, — вы должны скушать парочку сэндвичей, и тогда, без сомнения, шампанское еще больше понравится вам.
— Вы правы, — ответила Джен, — я немедленно последую вашему совету. — Потом, обратившись к лакею, прибавила: — Еще сэндвичей!
— А мне еще рому! — приказала Эллен. — Он превосходен!
В течение последних минут доктор Дьедоннэ то и дело менялся в лице: на его подвижной физиономии поочередно появлялись то изумление, то страх и беспокойство, то неудовольствие. Наконец, не в силах сдерживать дальше своего волнения, он воскликнул, подняв руки к небу и потрясая ими в воздухе, подобно трагику провинциального театра:
— Что вы делаете, несчастные молодые девушки?!
— Ничего особенного, доктор, — отвечали англичанки. — Едим и пьем!
— Это я вижу. Но вы, наверное, не хотите подумать…
— О чем, доктор?
— О том, что вы неминуемо подвергаете расстройству свой желудок.
— Напрасно тревожитесь, доктор, — отвечала Нэнси с набитым ртом, — это очень легкая пища.