− Habibti, ты не в силах меня ранить.
− Потому что ты бессмертный? − Анна решительно взялась за помазок.
− Потому что меня уже столько раз ранили, что я успел испытать все виды боли и теперь мне попросту все равно. Любая боль скатывается с меня как с гуся вода. Я просто не обращаю на нее внимания.
− Как скажешь, но ты слишком высокий, я не дотягиваюсь. Сядь.
Зафар послушно уселся на крошечную табуреточку. Зря он все-таки настоял, чтобы бритье проходило именно здесь. Но каким-то непостижимым образом, оказавшись в этой утонченной ванной, обставленной исключительно для женщин, он вдруг показался еще более притягательным. В конце концов, глупо отрицать очевидное. Зафар невероятно сексуален.
− Запрокинь слегка голову, − велела Анна, взбивая пену и радуясь, что шейх так охотно выполняет ее приказания. На несколько секунд приложив к бородатому лицу горячее полотенце, она начала сосредоточенно наносить пену, стараясь не обращать внимания на невольную близость.
Одной рукой орудуя бритвой, второй Анна осторожно ухватила колючий подбородок и начала поворачивать его голову, чтобы удобнее было работать. Зафар же безропотно ей подчинялся. Так странно прижимать лезвие к горлу собственного похитителя… Но думала она в основном не об этом, а о том, что сейчас они были невероятно близки. И об исходившем от него аромате специй, мыла и крема для бритья.
− А теперь совсем не шевелись, − велела она, прежде чем сбривать волосы над его верхней губой. Но не успела она прикоснуться к нему бритвой, как Зафар вдруг положил руку ей на талию. − Осторожней, не надо так меня удивлять.
− Мне так проще оставаться неподвижным, − невозмутимо глядя ей прямо в глаза, пояснил Зафар.
Наверное, ей стоило возмутиться и сбросить с себя тяжелую теплую руку. Но почему-то она не только этого не сделала, но еще и сразу же вспомнила ту первую ночь в палатке, когда он крепко держал ее в своих объятиях, и она едва ли не впервые в жизни сумела забыть о всех тревогах и как следует расслабилась и выспалась. Но тогда он держал ее, защищая и оберегая.
А сейчас все было совершенно иначе.
Но она все равно не стала сопротивляться.
Глубоко вздохнув, Анна продолжила кропотливую работу, каждым движением бритвы стирая с мужественного лица несколько лет, но теперь, когда его рука лежала на ее талии, она уже не могла полностью сосредоточиться на работе, постоянно отвлекаясь на непривычные ощущения в собственном теле.
− Не вздумай меня пугать, − прошептала она, едва ли не прижимаясь губами к его шее и с величайшей осторожностью проводя бритвой по адамову яблоку.