— Скоро увидишь. А с Ричардом виделся?
— Год тому назад остановил его карету. Было темно, и я едва различил его лицо, но мне показалось, он постарел.
— Постарел! Плохо ты его знаешь! Да он настоящий старик! Что, впрочем, неудивительно, зная, что творится у него в доме. Слава Богу, Джек, что ты выкрутился из этой истории с ее светлостью!
Карстерс снова уставился на кончик сапога.
— С Лавинией? А в чем дело?
— Да ни в чем особенно, вот только характер у нее прескверный. Бедный Дик влачит совершенно собачью жизнь…
— Ты хочешь сказать, она не любит Дика?
— Этого я утверждать не могу. Иногда она, кажется, так и пылает к нему страстью, а иногда на нее накатывают приступы ярости. А уж как сорит деньгами! Совершенно ясно, что вышла она за него из-за денег. Ведь ничто остальное ее не волнует.
Джек сидел совершенно неподвижно.
— Разве что круглый дурак этого не понимает!
В задумчивых синих глазах зажглась смешливая искорка.
— Вероятно. К примеру, ты.
О’Хара ухмыльнулся.
— Да все я прекрасно знал! Эту дамочку интересуют только деньги, а их-то как раз и не хватает. Ведь Дик не тронул ни пенни из того, что принадлежит тебе.
— Гм… Вобертон мне говорил. Что ж, глупо с его стороны.
В ответ донеслось лишь невнятное ворчание.
Джек выглянул из окна и глаза его сузились.
— Итак, Лавиния никогда его не любила! Господи, ну и неразбериха! А Дик?
— Боюсь, он до сих пор ее любит.
— Бедный старина Дик! Черт бы побрал этих женщин! Так она мучает его? Знаю, он всегда был таким, всегда был готов сдаться.
— Не уверен. Однако, могу поклясться, если б не Джон, его жизнь превратилась бы в сплошное несчастье. Он скучает по тебе, Джек.
— Кто это Джон?
— А разве Вобертон тебе не сказал? Джон — это надежда семьи. Ему четыре с половиной, и этот маленький разбойник уже избалован сверх всякой меры.
— Сын Дика? Боже милостивый!
— Да, сын Дика и твой племянник, — тут Майлз умолк и заглянул другу в глаза. — Неужели нельзя раскрыть эту тайну, Джек? Неужели ты не хочешь вернуться? — он схватил Карстерса за руку, но тот выдернул ее, а синие глаза как-то сразу потускнели и похолодели.
— Не знаю никаких тайн, — сухо ответил он.
— Джек, старина, неужели ты напрочь лишил меня своего доверия?
Еле заметная нежная улыбка тронула губы Карстерса.
— Давай лучше поговорим о погоде или о моей кобыле, Майлз. О чем угодно, лишь бы не на эту болезненную тему.
Нетерпеливым жестом О’Хара отодвинул кресло и, подойдя к окну, стал спиной к милорду. Тот следил за ним настороженным взглядом.
— Раз не доверяешь мне, говорить больше не о чем! — воскликнул О’Хара. — Похоже, ты не слишком ценишь друзей.