Завелся фургон. Дал задний ход. И, проехав прямо по телу неизвестного, выехал на улицу. Хэзер вскочила на ноги, с бешено колотящимся сердцем. Джордан! Она подняла 38-й. Джордан сморщил губы, поднял руку и послал ей воздушный поцелуй. Она открыла огонь. Пуля попала в пассажирское окно. Она снова нажала на курок, но пистолет щелкнул, обойма опустела.
Джордан вдавил педаль газа. Фургон, ускоряясь, уехал вниз по улице в ночь.
Хэзер откинула голову назад и вскрикнула:
—Твою мать!
Джордан сбежал. Данте подстрелили... Данте... Она развернулась. Порог был пуст.
ДеНуар, должно быть, переместил его или… Она выбежала на дорогу. Фургон исчез.
С мой.
* * *
Люсьен кружился в небе, погрузив когти в плечи Ронина. Вампир вонзил клыки в грудь Люсьена, высасывая живительную, поддерживающую жизнь кровь. Люсьен ударил кулаком по голове Ронина, смяв череп и вырвав клыки из своей плоти.
Череп запульсировал и вернулся в прежнюю форму. Взгляд Ронина застыл на Люсьене.
— Этот вкус, — произнес он, — как кровь Данте — уникален.
— Я надеюсь, ты насладился. Это был последний раз.
Люсьен схватил вампира за плечо и бедро, а затем выкрутил. Кровь брызнула в ночь, когда плоть и кости разрывались. Скрученный. Ронин кричал, закрыв глаза, его клыки были залиты лунным светом. Ногти оставили борозды на груди Люсьена.
Люсьен разорвал Ронина пополам. Органы упали на землю, как ливень из кровавого месива. Ниже текла Миссисипи, мерцающая под звездами, черная река, пересекающая черную землю. Люсьен выпустил нижнюю часть вампира. Подергивающиеся ноги упали в реку.
Рассекая ночь, Люсьен отмахнулся от царапающихся, бьющихся рук Ронина, увернулся от челюсти, пытающейся его укусить. Он парил над дымовой трубой береговой фабрики. Искры взлетали в небо из темного рта.
— Я готов разрушить мир для своего сына, — сказал Люсьен и вытащил когти из плоти Ронина.
Падая, вампир схватил кулон в форме Х. Цепь порвалась. Улыбаясь, Ронин рухнул в дымовую трубу с цепочкой, намотанной на его пальцы. Сноп искр взлетел в воздух.
Люсьен смотрел в ночь, держа руку на шее.
Кулон исчез.
Темнота.
Музыка гремела, его музыка. «Inferno».
Пахло кровью, терпким потом, выхлопными газами.
Вкус крови во рту, его собственной.
Что-то кольнуло в шею. Боль. Холодные химикаты потекли по венам. Тупая головная боль.
— Мой, — прошептал голос. Незнакомый. Затихающий. Пальцы коснулись лица. — Я буду твоим богом, и ты будешь любить меня.
Темнота. Наркотики подействовали. Данте провалился в грезы.
* * *
Хэзер сидела на траве рядом с телом Стёрнса, протянув руку над его неподвижной грудью, желая дотронуться до мужчины, который был ей больше отцом, чем Джеймс Уильям Уоллес. Хотелось попрощаться. Но она не могла заставить себя опустить руку ниже.