— Ты в порядке?
— Да. Почему ты остановился?
— Мы на месте.
Данте поднял голову и посмотрел в окно за Люсьеном. Снег валил сильно и быстро. Он разглядел старое здание в темноте за снегом. Из окон лился свет.
Пошарив в карманах, он достал ключи от наручников. Пробрался между передними сидениями и потянулся через Элроя, чтобы снять наручники. Он чувствовал, как пульс Извращенца набирал скорость. Чувствовал его дрожь. Данте повернул ключ.
Наручники свободно повисли на металлической ручке.
— Я передам тебе слова Джины, когда мы будем внутри, — сказал Элрой, опустив руку. — Тогда, может быть, лучший отморозок Плохого Семени победит.
— Это не долбаное соревнование. — Данте преодолел остальное пространство и открыл дверь. Ледяной воздух и снег ворвались в фургон, когда он спрыгнул на землю. Заснеженный тротуар был скользким под сапогами.
Элрой дрожал, но на этот раз не от холода.
Данте положил ключ в карман.
— Вылезай. Если сбежишь, я поймаю тебя. Когда поймаю — убью.
Элрой сжал челюсти и нахмурился. Затем отвернулся, но Данте успел увидеть, как сползла маска с его лица, увидеть улыбающегося монстра, его глаза, словно бездонные ямы, втягивающие в себя каждый крик, запоминающие каждую неизгладимую линию боли, очарованные каждой секундой страха и отчаяния.
Лицо, которое Данте видел, когда нож погружался в него снова, и снова, и снова. Красная пелена застелила глаза. Схватив Элроя за ворот рубашки, Данте выдернул его из фургона в снег.
Элрой ударился о заснеженный тротуар плечом. Крякнул от боли.
Данте наклонился, схватил Извращенца за руку и поставил на ноги. Ветер хлестал по волосам Данте, холодной коже и лицу. Рядом он чувствовал тепло, исходящее от Люсьена.
Данте вспомнил, как Хэзер сказала, что ее убийца был смертным, все образцы ДНК — человеческими. Вспомнил руку Элроя скользящую по его телу, ищущую, поглаживающую, вспомнил порезы на теле Джины, вспомнил символ Анархии, выжженный на внутренней стороне ее бедра.
— Я облажался, — сказал Данте. — Ты солгал мне. Ты убил Джину. Не Ронин.
— У меня все еще есть ее последние слова, — выговорил Элрой сквозь стучащие зубы.
— Больше нет.
Данте толкнул Элроя и оседлал его. Отодвинув голову Извращенца вбок, он наклонился и впился клыками в его шею, покрытую синяками. Кровь хлынула в рот. Элрой закричал.
Данте погрузился в его сознание.
Мысли и воспоминания Извращенца хлынули в разум Данте, как темное и грязное наводнение — одержимость трупами, возбуждение от того, что он вонзал в них острые ножи, пока трахал. Погружаясь глубже, Данте искал Джину.