— В каких взаимоотношениях находился ваш отец с разведчиком Ватанабе — работником генерального японского консульства во Владивостоке?
Ким ни одним движением лицевого мускула не выдал удивления: вот как, в его прошлом покопались. Теперь любое событие в его жизни, любой факт биографии может свидетельствовать против него. Смотря как повернуть и посмотреть. Вспомнился вдруг рассказ Акутагавы, который он когда-то перевел: каждый участник и жертва преступления настолько уверенно и детально описывают обстоятельства убийства, что каждого же можно обвинить.
— Я лично не знаю, был ли мой отец кем-либо завербован — Ватанабе или каким-то другим лицом. Он был крупным коммерсантом и вследствие этого располагал обширными связями во Владивостоке. Ватанабе оказал ему содействие в устройстве меня на учебу в японский колледж. О том, что Ватанабе связан с японской разведкой, я документально удостоверился лишь на работе в органах ОГПУ — НКВД. Допускаю, что посещая дом моего отца, он ставил целью заводить нужные ему связи, получать интересующие сведения, намечать объекты вербовок.
— Кто такой Сугиура Рюкичи?
— Знакомый моего отца по коммерческим делам. Поскольку не японцев в колледж не принимали, с согласия отца он усыновил меня, когда я приехал в Токио, и помог поступить в колледж. Я принял фамилию Сугиура.
— Вы встречались с ним после того, как уехали из Японии?
— Да, мельком в 1920 или 1921 году во Владивостоке, когда он посещал отца вместе с Танака Косаку, студентом коммерческого института, учившимся за счет Сугиура. Танака ныне коммерческий атташе японского посольства в Москве.
— Когда вы подтверждали свое японское подданство?
— В 1919 году, намереваясь избежать службы в колчаковской армии.
— Когда официально оформили советское гражданство?
— В 1935 году. Подал заявление во ВЦИК. Но советское удостоверение личности я имел до поступления на работу в органы ОГПУ — НКВД>{149}.[26]
Компрометирующих материалов на Кима еще нет, но они усиленно ищутся. 10 апреля одна из его агенток — Валентина Гирбусова, привлекавшаяся к «освещению японского корреспондента Маруяма», признается: Ким «иногда в отношении меня допускал вольности, переходящие за служебные рамки (поцелуи)», а в июне 1936 года пригласил провести с ним отпуск в доме отдыха НКВД. Согласилась, но была там один день, поскольку опять «допустил вольности» — позвал на коньяк вечером на балконе>{150}. Нашлось и еще кое-что. Однако ход этим материалам и показаниям Кима дали не сразу.
Нежданно-негаданно арестованный понадобился чекистам по своей специальности.