.
[41]Японцы и сами понимали исключительное значение радиоразведки и криптологии, не подозревая, что русские читают их кодированную переписку. В январе 1943 года на стол Берии лег перевод телеграммы посла Японии в МИД Японии, в которой тот напоминал о необходимости совершенствовать «мероприятия по сбору особой информации» по Англии, США и Советскому Союзу. В том числе — «Расшифровывать шифртелеграммы противника. Нечего и говорить, что данный вопрос является самым важным в деле получения точной информации о противнике»>{216}.
Агентурная разведка зачастую не могла принести таких ценных сведений, как перехват секретной переписки. К примеру, в августе 1944 года 5-му (шифровально-дешифровальному) управлению вновь созданного НКГБ достался уникальный «улов» по японской линии — шифртелеграмма посла в Берлине в МИД Японии о военном производстве Германии. Со ссылкой на министра вооружений Шпеера посол сообщал об объемах производства и базовых характеристиках самолетов-снарядов «фау», легких и тяжелых гаубиц, штурмовой и зенитной артиллерии, пулеметов; об обеспеченности военной промышленности важнейшими металлами; о планах расширения подземных авиазаводов. «Шпеер сказал: “В феврале нынешнего года я принял авиапромышленность под ведение министерства вооружений. Как раз в то время из-за бомбардировок производство истребителей и бомбардировщиков упало до 1150 в месяц. После этого удалось быстро поднять производство, и в июле оно достигло уже 4500, а к концу этого года намечено выпускать от 6500 до 7000…”»>{217}.
Надо сказать, что даже после дешифровки точно перевести секретное сообщение не так-то просто. «Несмотря на солидную подготовку, японоведам-переводчикам приходилось трудновато, — описал Роман Николаевич работу дешифровального бюро (разумеется, не советской — американской разведки) в повести “По прочтении сжечь”. — Японские телеграммы писались латинскими буквами, то есть фонетическими знаками, и в этом заключалась опасность — в японском языке уйма одинаково звучащих слов… Пейдж вздохнул: — Вчера над одной фразой просидел битых два часа, потому что японский шифровальщик забыл указать долготу гласных, собака. А ведь слово “кото”, если не оговаривать долготу гласных, может означать тридцать три разных понятия… — Все зависит от контекста, — сказал Уайт. Пейдж мотнул головой: — Он часто совсем не помогает. Приходится гадать. Кошмар какой-то…»
Не берусь утверждать, что именно Ким был причастен к дешифровке и переводам процитированных японских телеграмм. Тем не менее его работу по спецзаданиям ценили настолько, что в 1942 году позволили посылать из Куйбышева письма жене, отбывавшей срок в Севжелдорлаге, и ее сестре Вере в Уфу, где та жила в эвакуации со своими детьми и племянником Вивой