– Ваша нога, – напомнила Джессика.
– Моя нога? Пока я жив, я не стану ездить на манер полковника Дюбуа!
И дон Фернан добавил с кривой улыбкой:
– Садитесь за моей спиной, сеньорита. Держите меня крепко, обеими руками. Иначе, клянусь спасением души, мне не усидеть в седле!
Юдифь уже заползала в рюкзак.
VI
С неба спускался ангел.
Вестник Господа Горящего – сила, слава, мощь! – вершитель воли Его, исполин из чисел, которые свет, в деснице ангел нес огненный меч. Время спотыкалось рядом с ним, пространство лопалось, как перезрелый гранат. Сияние ослепляло, но в очертаниях посланца – бесполого, согласно церковным канонам – Пералю чудилось что-то женское. Есть ли предел власти Божьей? Есть ли запреты для Него?! Сегодня все будет иначе, вспомнил маэстро свои собственные слова. Радуйся, грешник! Твоя молитва была услышана.
Радуюсь, прошептал Диего.
С детским восторгом Карни глядела на ангела. Глаза ее сияли отражением небесного света. Маэстро спешился, встал на колени. Все закончилось: к добру, к худу ли, неважно. Он оказался прав, дикий варвар выиграл поединок у просвещенной Ойкумены. Физика? Логика? Космо, прости Господи, бестиология?! Вот, ангел, и воля Создателя исполнится: по законам или вопреки им. В руки Твои предаю себя, да будешь властен надо мной…
И началась бойня.
Нет, поправился маэстро, спокойный как гематр, а может, как мертвец в могиле. Чей язык дерзнет назвать бойней возмездие, ниспосланное Всевышним? Пылающий меч вертелся колесом, низвергая бесов в ад, где им и место. Крысами, застигнутыми врасплох, дьяволята бросились врассыпную. Удрать повезло далеко не всем. Клинок ангела рассекал беглецов надвое, пронзал насквозь, словно игла кисею. Он убивал чисто, милосердно, возвышенно – так отпускают грехи. Твари сгорали без остатка: ни визга, ни судорог агонии, ни смрада паленой плоти.
Небесный огонь нес очищение, полное и окончательное.
Когда последние бесы из тех, кто не успел спастись бегством, сгорели, сгинули, расточились в воздухе, ангел шагнул к ущелью. Что там произошло, Диего не увидел – и хорошо, что не увидел. Есть зрелища, запретные для смертных. Ярчайший сполох озарил ущелье изнутри, выжигая темные письмена на бледно-голубой бумаге, и все закончилось.
Ангел возвращался; ангел уходил.
С каждым шагом женственная фигура, сотканная из чисел, которые свет, возносилась над полем битвы. Пробусу, отважно выехавшему вперед, пришлось запрокинуть лицо к небесам. Помпилианец воздел руку в приветственном жесте, свойственном его расе:
– Аве, Рахиль!
Меч в руке ангела превратился в бич из белого пламени. Взмах руки – казалось, ангел решил ответить Пробусу, но внезапно передумал – и бич взметнулся штормовой волной, хлестнул по земле. Маэстро ослеп. Во тьме и боли он молил об одном, неисполнимом. Господи, кричал Диего Пераль. Господь мой, начни все сначала! Позволь мне ослепнуть раньше, навсегда и безвозвратно, с головой окунуться в вечную тьму, лишь бы не видеть, как рядом со мной вспыхивает и сгорает Карни – точно так же, как до нее сгорали уродливые бесы. Обрати время вспять, Боже, выжги мне глаза, убей меня первым, когда я еще был счастлив милостью Твоей…