Конечно же, я не хотела, чтобы так вышло. И при мысли, что я могла промотаться всю ночь на улице, слезы выступали на глазах. Я сама не заметила, как уснула, жалея попеременно то Клэя, то себя. Теперь уж точно, что бы ни показал кристалл, с Сероглазым у нас дружбы не выйдет.
Сон был тревожный и неспокойный. Посреди ночи я проснулась и долго не могла понять, что стало этому причиной. Только потом догадалась — из соседней комнаты доносились какие-то звуки, весьма странные.
Кашель — поняла я. Причем такой сильный, что сердце сжалось. Вот демон! Какая же я глупая, надо было заставить отогреться и выпить какое-нибудь укрепляющее зелье! Что, Вил, будешь дальше бить рекорды по количеству глупостей за день?
Дверь Клэя оказалась не заперта. Я тихонечко приоткрыла ее и заглянула внутрь. Сероглазый стоял у столика и пытался выпить воды, чтобы унять кашель, но этот самый кашель ему и не давал нормально попить. Он тяжело опирался на столешницу, будто стоял с трудом.
— Клэй! — не выдержала я. — Стой, дай мне.
— Уйди, Вил, — в перерыве между приступами кашля прохрипел Клэй. — Уйди, и все!
Я не стала его слушать. Обняла, чтобы помочь дойти до постели, и ужаснулась от того, какой горячей была его кожа!
— У тебя жар. Идем, ляжешь.
— Не хочу я ложиться, я воды хочу, — рыкнул на меня Клэй.
— Я тебе принесу воды, только ложись.
Он не стал ложиться, просто сел в изголовье кровати, опустив голову. Сердце аж дрогнуло, таким потерянным и уставшим он в этот момент выглядел. Я мигом сбегала за аптечкой, через кристалл связи с управляющей вызвала лекаря, развела в чашке порошок от простуды.
Клэй весь горел.
— Давай, пей.
Я заставила его выпить почти половину кружки, а потом начался новый приступ кашля. И кашель этот мне очень не понравился.
Я тщетно попыталась его уложить, но ни в какую Клэй не соглашался. Пришлось отступить и оставить сидеть.
— Температуру я тебе собью и лекаря уже вызвала, но он только утром придет.
— Инеевая, отстань, — поморщился Клэй и отпихнул мою руку. — Вот какое тебе дело? Уйди!
— Клэй, — тихо попросила я, — ну прости ты меня, я же не знала, что окно откроется! Дай я тебе температуру собью, станет легче.
— Прикоснешься — руку сломаю, — вполне серьезно прорычал Сероглазый.
А я… я разревелась. От волнения за него, обиды на его обиду, злости на себя. Старалась не шмыгать носом слишком уж громко и вообще в темноте, надеялась, не видно будет. Но куда там, эти слезы вообще останавливаться не желали, и вскоре я уже ревела по поводу того, что, как дура, влюбилась и теперь из-за этого страдаю.