— Девять? — удивился Жан-Клод. Он окинул взглядом вешалку с толстыми пуховиками. — Зачем так много? Они такие непрочные, что быстро порвутся?
— Нет, — сказал Дикон. — Я подумал, что у каждого из нас должно быть по два носильщика, чтобы разбить высокогорный лагерь на подступах к вершине. И заказал для них дополнительные кислородные аппараты и пуховики. Всего девять. Они прекрасно складываются. Сегодня мы упакуем их в чемоданы и сами отвезем назад, чтобы они не потерялись при пересылке.
Финч усмехнулся.
— Мэллори вписал мои пуховые куртки в список одежды для альпинистов во время прошлогодней экспедиции, — сказал он. — Но мне их не заказали. Предпочли идти в горы — и умереть — одетые в шелк, шерсть, хлопок, шерсть, шерсть и еще раз шерсть.
— Шерсть держит тепло, когда она многослойная, — нерешительно возражает Жан-Клод. — Она много раз спасала мне жизнь во время ночевок высоко в горах.
Финч не стал возражать, а лишь кивнул и провел рукой по двум поношенным шерстяным курткам и одному ветрозащитному анораку «Шеклтон».
— Шерсть — превосходный материал, пока не намокнет. От нашего пота, а также от снега или дождя. А потом вы таскаете сорок фунтов влажной шерсти во время восхождения, в дополнение к сорока или пятидесяти фунтам в рюкзаке и тридцати с лишним фунтам кислородных аппаратов. И если вы остановитесь высоко в горах на холодном ветру, пот замерзнет в нижних слоях… — Он покачал головой.
— А разве ваш пуховик не впитывает пот и не теряет эластичность, когда намокает? — спросил я.
Финч снова качает головой.
— Я надевал обычное шерстяное белье, но потел меньше из-за того, что пух дышит. Пух теряет свои термоизолирующие свойства, когда намокает — именно воздух сохраняет тепло для гуся, а теперь и для меня в куртке из гусиного пуха, — но ткань для воздушных шаров, которую я выбрал, отталкивает воду, если только не погружать ее в озеро. — Он выдавил из себя улыбку. — На Эвересте, на высоте более двадцати тысяч футов, не так много озер… если не поскальзываться.
— Я не знал, что на верхних подступах к леднику Ронгбук есть озера или другая стоячая вода. — Жан-Клод пристально смотрит на Финча. — Всего лишь озерца талой воды у входа в ледниковую долину.
Джордж Финч вздохнул в ответ на это явное занудство моего французского друга и слегка пожал плечами.
— Если пролететь две мили по вертикали с Северо-Восточного гребня или с гребня, где находится вершина Эвереста, силы удара будет достаточно, чтобы расплавить лед и создать приличный пруд.
Финч не хуже нас знал — почти все альпинисты имеют возможность убедиться в этом на собственном опыте, — что сорвавшийся альпинист почти никогда не падает к самому подножию горы. Тело по пути вниз ударяется о многочисленные скалы, валуны, ледяные плиты, выступы и другие препятствия… так что до ледника долетят лишь маленькие окровавленные фрагменты, принадлежность к человеку которых опознать практически невозможно.