Звонки Канарису и Фрику завершили инструктаж. Они же положили начало созданию нескольких объединенных штабов для координации мероприятий. Многоступенчатая система с тысячами штатных следователей и десятками тысяч осведомителей, подкрепленная аппаратом НСДАП, пронизавшим всю Германию сетью доносчиков, заработала в бешеном ритме. И тем не менее и две недели, и две декады оказались сроками нереальными. Даже несколько месяцев спустя Гиммлеру нечем было похвастаться… Доклады Гитлеру сплошь и рядом кончались разносами со стороны фюрера. По его личному указанию были сняты с постов, разжалованы — а кое-кто и отправлен в концлагерь! — руководящие сотрудники аппарата берлинского гестапо и рефератов РСХА, что неожиданно выдвинуло на первый план Штрюбнинга, малоизвестного дотоле чиновника гестапо из реферата, занимавшегося агентурной работой.
Именно Штрюбнингу Гиммлер был обязан первыми результатами.
Осведомителям Штрюбнинга удалось проникнуть в Нейкельнскую организацию КПГ, а некоторое время спустя выйти на центральную организацию — Берлинскую во главе с функционерами ЦК Уригом и Рёмером. На ячейки накинули гестаповскую «сеть», и Штрюбнинг, выждав некоторое время, затянул петлю.
Сто пятьдесят подпольщиков оказались в подвалах на Принц-Альбрехтштрассе.
В Берлине, его пригородах, в заводских цехах шли повальные обыски. Дважды в день группенфюреру Мюллеру докладывали о находках. В одной из квартир, в тайнике, обнаружили комплекты радиоламп и детали передатчика — переменные конденсаторы и кварцы. Экспертиза установила, что их можно использовать для рации довольно большой мощности. Выходит, подполье имело или собиралось наладить радиосвязь. С кем?
Ища ответа, Мюллер распорядился усилить режим допросов. Арестованных пытали водой, током, им мозжили пальцы рук и ног, душили в петле, чтобы затем вернуть к жизни и начать все сначала.
Тщетно. Ничего нового узнать гестапо не удалось.
Визиты в резиденцию Гитлера превратились для СС-рейхсфюрера в тягостную обязанность. Что докладывать? Правду? Но она была неприемлема, ибо случаи саботажа и другие акции подполья множились, а виновных, как правило, не удавалось установить. И на сборочном заводе имперских военно-морских сил не удалось, и на тюрингском танковом не удалось. А ведь акции были крупными: в первом случае подводные лодки, намеченные к рейдированию, застряли в гаванях из-за некомплектности оборудования; во втором — комиссия отправила чуть ли не на переплавку танки, броневые швы которых разошлись при испытаниях на полигоне. А тут еще новый «подарок»: 20 тысяч взрывателей и ручных гранат, обследованных выборочно, оказались полностью негодными.