— Я всегда так двигаюсь, — возразил он, задумчивым взглядом скользя по моему телу. Я как-то вдруг особенно остро почувствовала себя обнажённой и неприятно уязвимой, но усилием воли заставила себя преодолеть эту психологическую реакцию и не пытаться прикрыться. В конце концов, чего он там ещё не видел!
— А вот этот внешний вид о чём говорит? — иронично уточнила я, чтобы хоть что-то спросить. Потому что пауза затягивалась, мужчина не шевелился, и чувство неловкости от этого ещё больше крепло.
— Какой? А, — раздосадованно поморщился он, бросив взгляд на собственную одежду. — Я уже ложиться собрался, потом понял, что чего-то не хватает, — оборотень опять состроил недовольную гримасу, а потом вдруг усмехнулся — предвкушающе, с ленивым удовлетворением сытого хищника. — Душ — это хорошая идея.
Если в одежде присутствовали ещё какие-то верёвочки и элементы конструкции, для того, чтобы её снять, их не надо было развязывать. Во всяком случае, Руамару хватило распустить пояс, чтобы догнать меня по степени одетости. Правда, легче от того, что мы оказались в одинаковом положении, мне не стало. Хуже того, появилось противоречивое ощущение тревоги обречённой жертвы, круто замешанное на восторженном предвкушении.
Двигался мужчина при этом со всё той же ленивой неторопливостью никуда не спешащего существа, явно наслаждаясь ситуацией и моим смятением. А мне ничего не оставалось, кроме как пытаться успокоиться и взять себя в руки.
Очень странно на меня действовало присутствие этого типа. Прежде вид обнажённого мужского тела не вызывал таких эмоций. Может быть, эстетическое удовольствие, если тело красивое. Или даже восхищение, если было, чем восхищаться. Например, мне всегда нравилось наблюдать за рукопашными тренировками бойцов разведроты: скупые выверенные движения, отточенные до автоматизма, и поджарые тренированные тела были совершенны, и не восхищаться ими было невозможно.
Император Руша оказался очень похож именно на них.
Его биографию я знала. Знала, что он тоже воевал до того, как занять место отца. Не знала, где именно, но полагала, что это результат беспокойства старого Императора о старшем сыне и наследнике, которого держали при штабе. Именно так мой собственный отец относился к моему брату, и даже сам брат скрепя сердце терпел такую опеку и не рвался в самое пекло, покорно воюя по большей части с бумагами и планами и перенимая опыт с чужих слов. А вот сейчас я здорово сомневалась, что всё обстояло именно так. Похоже, Шидар Шаар-ан своего сына не берёг, потому что сейчас передо мной был опытный и сильный воин, а не штабной офицер. Хотя, может быть, здесь сказывалась не выучка, а присутствие зверя?