— Это очень, очень неприлично, — смущённо хмыкнула она.
— Неприличней секса? — озадаченно покосилась я на полыхающую красными ушами камеристку.
— Ну так, относительно, но в целом — да, — теребя рукав, промямлила Уру. Мне даже почти стало стыдно, — злая взрослая тётка бедному приличному ребёнку задаёт всякие нехорошие вопросы, — но информация была нужна.
— Почему?
— Ну… Э… — протянула она. — Может, вы лучше кого-нибудь ещё спросите?
— Кого, Его Величество? — устало вздохнула я. Хотя мысль показалась не лишённой смысла: краснеть и блеять что-то невразумительное он точно не будет. Но не вламываться же к нему с этим вопросом в кабинет, правда?
— Да, действительно, — обречённо вздохнула она.
В этот момент мы как раз добрались до библиотеки, которой заведовал серьёзный вежливый оборотень лет шестидесяти. На моё появление он отреагировал с удивительным спокойствием, что не могло не порадовать. Выслушав же цель визита и пожелание ознакомиться с книгами на месте, проводил в дальний угол библиотеки, где ширмой был отгорожен уютный уголок с диваном, парой кресел и низким столиком. На столе располагался кристалл связи, а ещё, по заверениям библиотекаря, здесь, как и в любом личном помещении Владыки, имелся набор защитных артефактов, включая звукоизолирующий.
Зачем Императору такой «потайной» уголок в собственной библиотеке, было вполне понятно: огромное книгохранилище в своих стенах прятало от губительного солнечного света множество редких и уникальных томов, и было бы довольно глупо в этих стенах их без дела похоронить. Поэтому в Императорской библиотеке то и дело появлялись всевозможные учёные, интересующиеся тем или иным изданием, и подобная изоляция хозяина была удобна как ему самому, так и окружающим.
Пока мужчина сновал туда-сюда, выстраивая на столе стопку из внушительных довольно свежих томов, я не теребила Уру, позволяя собраться с мыслями. Но когда библиотекарь откланялся, прикрыв за собой лёгкую ажурную дверцу, вернулась к прерванному разговору.
— Ну, рассказывай, что там у вас за сложности с поцелуями.
— Понимаете, тут несколько причин, — осторожно начала она, за время передышки явно сумев смириться с собственной участью. — Во-первых, в животном смысле, целовать кого-то в губы… ну, несколько унизительно. В волчьей стае, например, младшие члены стаи так клянчат еду у старших. То есть целующий как бы сознательно ставит себя ниже. А, во-вторых, рот и горло — самые уязвимые части тела. Открытое горло — это в принципе знак доверия, а через рот душа покидает тело. В общем, поцелуй в губы считается ужасно непристойным и почти раболепным предложением себя. Вот, — резюмировала она, смущённо комкая подол своего жизнерадостно-жёлтого наряда и буравя взглядом пол. У девушки в этот момент от стыда пылали и уши, и шея, и вообще её, кажется, можно было использовать для освещения комнаты в тёмное время суток.