— Яркий пример неосуществленных возможностей — Павел Ромеро, — сказал я. — Разве у него не определили при рождении больших математических способностей? А он не терпит математики! Он любит одну историю!
— О тебе было вычислено, что ум твой критичен и насмешлив, — и разве это не так? — возразил Андре. — Ромеро — исключение. В Олеге же я уверен — он осуществит все, что предсказывают его генетические данные.
— Пока он лишь более похож на тебя, чем ты сам, ибо ты любишь менять свою естественную внешность. Ты не прятался возле машины, когда Жанну просвечивали?
Они в голос запротестовали. Жанна надула губы. Она гордилась сходством своего будущего сына с отцом больше, чем его высчитанными заранее необыкновенными способностями. В природе женщин много необъяснимого. Достаточно сказать, что генетические гороскопы девочек осуществляются далеко не так точно, как гороскопы мальчиков.
— Роды, по расчету, будут нелегкими, — говорил Андре. — Жанне надо придерживаться строгого режима. Охранительница же, нерадивая, слишком редко одергивает мою неразумную жену!
— Охранительница, не сомневаюсь, исправно выполняет свои обязанности, а ты, как всегда, тревожишься попусту.
— С тобой временами неприятно спорить. Ты до того логичен, что непереносимо. Рано или поздно ты женишься на Ольге, и вместо разговоров вы будете вычислять и обмениваться цифрами, как словами!
— Не смей! — сказала Жанна и обняла меня. — Эли — хороший, и я люблю его, а тебя нет. Я рада, что ты улетаешь надолго и оставляешь меня одну.
Слова Андре напомнили мне, что Ромеро обещал потолковать с Верой. Шел двенадцатый час. Я мог бы вызвать Веру по ее шифру. Не надо, решил я про себя, она подумает, что я упрашиваю ее. Однако не прошли мы и двух шагов, как на аллее вспыхнул видеостолб и в нем загорелся силуэт Веры. Она сидела на диване и улыбалась мне. Я видел люстру и цветы справа, остальное терялось во тьме меж цветами и картинами. Слева от Веры кто-то стоял, мне показалось, что это Ромеро, но Вера поняла, куда я смотрю, и освещенное пространство сузилось, охватывая лишь ее.
— Брат, — сказала. Вера, — ты мог бы по приезде на Землю явиться ко мне.
— У меня были дела по командировке, — сказал я. — И я не знал, что на вашей суматошной Земле стало модой ходить в гости.
— Ты мало изменился, Эли, — заметила она.
— Другие находят, что я очень изменился, — отозвался я.
Улыбка ее погасла. Она пристально, словно не веря, что это я, всматривалась в меня. Она раздумывала обо мне, чтоб не совершить ошибки. Такой я ее знал всегда — порывистой, резкой, но всегда справедливой.