Он понемногу вписывается в наши земные обычаи, но прочерчивает в них свою особую колею. Лусин в нем души не чает. Ради Труба Лусин забросил идею птицеголового бога. Все же земные жилища, особенно женские комнаты, не приспособлены для ангелов. Труб и сам понимал, что летать здесь немыслимо, и старался не давать воли чувству. Но даже когда он делал шаг или просто поводил крыльями, обязательно что-нибудь со стены или столика летело на пол.
Среди гостей не было Жанны. Я спросил о ней. Вера ответила, что Жанна придет попозже.
Жанна появилась с Олегом. Это был хорошенький трехлетний мальчишка, живой, с умными глазами, очень похожий на своего отца, — мне показалось, что я вижу маленького Андре.
Я сто раз репетировал в уме предстоящую встречу с Жанной, повторял про себя слова, какие скажу, думал, какое у меня должно быть выражение лица. Я все забыл — и слова, и мины. Она положила голову мне на плечо, тихо плакала, я молча обнимал ее. Потом я пробормотал:
— Поверь мне, еще не все пропало, Жанна.
Она взглянула на меня таким отчаянным взглядом, что, лишь собрав всю волю, я смог его вынести.
Через некоторое время, оставив Олега гостям, мы с Жанной удалились в мою комнату. Жанна села на диван, я пододвинул кресло. Я с волнением вглядывался в нее. Она очень переменилась, в ней мало что осталось от той кокетливой, хорошенькой, довольно легкомысленной женщины, какую я знал. Со мной разговаривал серьезный, глубоко чувствующий, еще не перестрадавший свое горе человек. И этот человек полностью понимал, как мне самому нелегко.
— Я все знаю об Андре, — сказала Жанна. — Каждый день я слушаю его голос — его прощание со мной и Олегом перед тем нападением зловредов… И я знаю, что вы сделали все возможное, чтоб вызволить его или хотя бы отыскать его следы. Я знаю даже, что он кричал «Эли!», а не «Жанна!» перед гибелью.
— Перед исчезновением, Жанна. Андре не погиб. Оттого он и звал меня, а не тебя, — он попал в беду, но смерть ему не грозила, он и не собирался в тот миг прощаться с жизнью.
— Почему ты так думаешь? Он ведь в руках врагов.
Я видел, что она не верит мне. Никто, кроме меня, не верил, что Андре жив. С другими я мог не считаться, но ее должен был убедить.
— Именно поэтому, Жанна. Он был жив, когда они полностью овладели им, — Ромеро, очевидно, говорил тебе, что мы слышали его призывы, не видя уже его?
— Да, говорил. Ромеро считает, что Андре мертв.
— Послушай теперь меня, а не Ромеро. Если бы они хотели убить его, они убили бы сразу, а не боролись с ним, чтоб взять живьем. Он единственный представитель их новых, самых могущественных в их истории врагов, — да они трястись должны над ним, а не уничтожать его! Что им даст уничтожение одного человека? Я уверен, за здоровьем его следят внимательнее, чем ты сама следила бы за ним на Земле.