Она быстро взглянула на меня и спросила почти враждебно:
— Ты не замечаешь во мне перемен?
— Каких?
— Разных… Ты не находишь, что я подурнела?
Я смотрел на нее во все глаза. Она никогда еще не была так красива. Она отвернулась, когда я сказал ей об этом, долго молчала. Погасшее было солнце разгорелось в луну — на Оре по графику было полнолуние.
— Ты странный человек, Эли, — заговорила она потом. — Почему, собственно, ты в меня влюбился?
— Это-то просто. Ты — Мэри. Единственная и неповторимая.
— Каждый человек единствен и неповторим, двойников нет. Ты по-настоящему любишь только двоих в мире. У тебя дрожит голос и блестят глаза, когда ты вспоминаешь их.
— Ты говоришь об Андре?
— И о Фиоле!
— Не надо, Мэри! — я взял ее под руку. Она отстранилась. Я попытался обратить размолвку в шутку. — Они очень мне близки, Андре и Фиола, правильно, я волнуюсь, когда говорю о них. Но если бы мы с тобой были в разлуке, как бы я волновался, вспоминая о тебе! Я вот сейчас подумал, что мы могли бы очутиться врозь, и у меня задрожали коленки.
— Но голос у тебя не дрожит, — возразила она печально. — Ты говоришь о дрожи в коленках очень спокойным голосом, Эли. Ладно, тебе пора к Вере. Обещай отнестись серьезно к тому, что она сообщит.
— Ты знаешь, о чем она собирается говорить?
— Вера скажет об этом лучше, чем я.
— Везде загадки! Ромеро грозит неожиданностями, Вера может беседовать только наедине, ты тоже на что-то намекаешь. Сказала бы уж прямо!
— Вера скажет, — повторила Мэри.
— Ты, конечно, удивлен, что наша беседа наедине, — так начала Вера. — Дело в том что речь пойдет о личностях. По решению Большого Совета я должна посоветоваться с тобой, кого назначим адмиралом нашего флота. Требования к адмиралу иные, чем к командирам кораблей и даже эскадр.
Я пожал плечом:
— Я раньше должен услышать, что это за требования.
— Во-первых, общечеловеческие — смелость, решительность, твердость, целеустремленность, быстрота соображения… Надеюсь, не нужно подробней? Во-вторых, специальные — умение командовать кораблем и людьми, хорошая ориентировка в галактических просторах, понимание противника и его приемов борьбы. И, наконец, особенные качества — широкий ум, острота мысли, ощущение нового, а также живое, доброе, отзывчивое сердце, глубокое понимание наших исторических задач… Ибо этот человек, наш адмирал, будет верховным представителем человечества перед лицом пока малознакомых, но, несомненно, древних и мощных галактических цивилизаций.
Я расхохотался.
— Ты нарисовала образ не человека, а божества. Сусальный лик, а не лицо. К несчастью, люди не боги.