Иногда мне казалось, что звезды впереди приблизились — светят ярче, стали крупнее. Но потом я соображал, что и при такой огромной скорости мы не могли пройти большого пути за несколько часов. В космосе масштабы относительнее, чем в обыденной жизни. И грандиозное здесь скромно.
Когда Ольге пришло время сдавать дежурство, меня высосало наружу тем же способом, что и втягивало внутрь. У входа я повстречался с Леонидом. Его сумрачные глаза недобро засветились.
— У меня было разрешение, — сказал я.
— Не сомневаюсь, — холодно ответил он. — Наш строгий адмирал очень добр к тебе.
Этот пустячок — встреча с Леонидом — порядочно попортил мне настроение. Для пассажиров устроен обсервационный зал, побольше командирского, но по тому же образцу — невесомость, силовое поле, вращающиеся кресла, бинокли умножителя. Оттуда, правда, нельзя распоряжаться механизмами корабля, но и в командирском зале я не командовал, а наблюдал.
«Буду ходить в обсервационный зал», — решил я.
Ору мы увидели на сорок восьмой день путешествия. Знаменитая искусственная планета предстала крохотным пятнышком в умножителе.
День уходил за днем, а она не увеличивалась. Так будет до конца полета. Ора вырастет вдруг, а до той поры останется точечкой в пространстве. Зато Альдебаран в умножителе занимает чуть ли не полнеба. Вблизи он не так красив, как издали, — рядовое солнце, ничего особенного. Мы его оставляем в стороне, Ора правее парсека три.
Единственное ощутимое свидетельство пройденного пути — изменение рисунка созвездий. Звездный мир становится незнакомым, и его незнакомость все увеличивается.
Сперва преобразился Орион, от него оторвалось блестящее его окружение — Капелла, Сириус, Поллукс, затем и само созвездие сжалось и переместилось. Большая Медведица значительных перемен не претерпела, но появились блуждающие звезды, быстро, словно планеты, передвигающиеся по небосводу. Вдруг сорвался с места Сириус, вначале он бурно летел влево от нас, потом повернул назад и стал уменьшаться. Через месяц путешествия мы удивлялись: неужели вон та скромная звездочка — красивая, конечно, красоты у ней и сейчас не отнять, — неужели это и есть прекраснейшее из светил земного неба? А за Сириусом пришла в движение торжественно-холодная Вега, она покинула созвездие Лиры и устремилась к Змееносцу и Скорпиону. Потом все стало бурно мешаться: одни звезды стушевывались, другие выплывали, на небе разгоралась исполинская Капелла, явственней очерчивались Гиады, жарче пылал Альдебаран, — мы мчались в их сторону. Лишь Плеяды, маленькое туманное пятно, клубок сияющей шерсти, не увеличивались, они были так далеко, что наше движение не сказывалось на них.