— Ой, а ты не ревнуешь ли меня к этому усатому таракану, муж мой? — Хитро прищурилась Лада.
— Не уклоняйся от темы, пожалуйста. — Вздохнул я. В самом деле, ну не признаваться же, что после тех дифирамбов, что при последней встрече напел Бисмарк о Ладе, я и в самом деле стал несколько пристальнее следить за его перемещениями по салону Варяга и, как можно незаметнее старался оградить его от общения с моей женой. Хм…
— Хорошо-хорошо. — Лада кивнула с самым честным видом. Ну да, кто бы сомневался, что она догадается. Эх, не быть мне секретным агентом.
— Лада…
— Все-все. Отвечаю. Как тебе такая идея: умный и решительный человек способен на большую глупость из любви.
— Чисто женский взгляд на вещи. — Я не удержался от улыбки, и тут же заработал шутливый, но чувствительный удар крепкого кулачка по ребрам.
— Ты будешь дальше слушать, или… — Нахмурилась Лада.
— Слушаю, милая, слушаю.
— Итак. Вариант второй. Он сошел с ума. — Заметив мою приподнятую бровь, жена только пожала плечами. — А что? Душевнобольного порой очень сложно отличить от здорового человека. Это мне Заряна Святославна как-то сказывала.
— Те же яйца, вид сбоку. — Вздохнув, пробормотал я тихонько, но Лада все равно услышала.
— Что ты имеешь в виду? — Прищурилась она, внимательно всматриваясь в мое лицо.
— Только то, что любовь, тоже есть форма умопомешательства. — Ответил я.
— Во-от как? — Протянула жена. — Значит, ты тоже сошел с ума?
— А я этого и не отрицал. Нормальный человек просто не может быть так счастлив. — Для верности, я даже кивнул, и лицо Лады приняло умиротворенное выражение. Фух. Пронесло. А ведь мог бы еще раз схлопотать по ребрам. В лучшем случае. А в худшем… до конца круиза мог оказаться отлучен от тела. Воистину, язык мой, враг мой.
— Ладно. Раз душевные болезни тебя не устраивают, тогда, другой вариант. — На этот раз, Лада вернулась к теме обсуждения без напоминаний. — У этого человека могло не оказаться времени на обдумывание ситуации, и он вынужден был действовать быстро. Или его просто торопили.
— Кто?
— Не знаю. Дела, родня… всяко бывает. — Пожала плечами Лада.
— Знаешь, последние предположения мне кажутся, куда ближе к реальному положению дел. — Задумчиво протянул я, прикидывая так и эдак предложенные варианты. Но тут жена поежилась и я спохватился.
— Так, милая. Вижу, ты окончательно замерзла. Идем в постель. — Я глянул в иллюминатор и понял, что поспать мне сегодня так и не удастся. Небо над горизонтом уже наливалось светом, предвещая новый день и заботы.
Лада попыталась было встать, но я ее удержал и, подняв на руки, отнес в постель. Накрыв жену теплым одеялом, я удрученно вздохнул. Эх, сейчас бы улечься рядом, но нет же. Борнхольм всего в часе хода от нас. А там, возня с контрабандистом, разборки с портовыми властями и бюрократией шведской пограничной стражи. От мысли о последней, мое настроение, и без того не особо радужное, и вовсе ушло в минус. А причина была в том, что наш бравый капитан немало рассказал мне о нравах свейских погранцов, пока я ждал телеграмму Толстоватого, и надо сказать, что «бумажные крысы» было наиболее мягким эпитетом, что употреблял Белов-старший в отношении господ пограничников. Ну а поскольку, не доверять в этом вопросе мнению старого морского волка, исходившего Варяжское море вдоль и поперек, было бы глупо, становится понятным и мой минорный настрой.