На одно только надеюсь, что Варяг никогда не пойдет куда-нибудь в Индокитай, а то с Лейфа, этого географа от кулинарии, станется начать готовить в походе каких-нибудь жареных тарантулов или сушеных кузнечиков… А я эту насекомую мерзость не люблю. Воспоминания навевает… нехорошие.
Кстати, о воспоминаниях. Надо бы озадачить князя Телепнева кое-какими вопросами, касательно творившегося на Руяне беспредела. Да и по персоналиям пройтись не помешает. Так… а вот по ним надо для начала заглянуть в книжку, а потом уж расспрашивать нашего князя. Где тут мой альманах?
От чтения справочника из города Гота, меня отвлекла Хельга Милорадовна.
— Виталий Родионович, могу я вас попросить отвлечься на минутку от этого апофеоза породистого самолюбия?. — Хельга присела на диван, напротив меня.
— Для вас, все что угодно, Хельга… до первого возражения Лады. — Кивнул я, откладывая в сторону альманах Гота.
— Вы так любезны… князь. — Весело сверкнув глазами, проговорила исследовательница.
— И вы туда же, Хельга Милорадовна? — Вздохнул я.
— Прошу прощения, Виталий Родионович. Просто я впервые вижу человека, которому не пришлось по душе получение столь высокого титула. Вот и не удержалась. — Покаялась Хельга.
— Ладно уж. Оставим это. — Я махнул рукой. — Так, чем я могу вам помочь, Хельга Милорадовна?
— Да… Сегодня, мой брат был в городе и слышал, что в Карлскруне остановился граф Виттельсбах из свеаландской ветви этой фамилии…
— Виттельсбах… Виттельсбах… — Я потер переносицу, пытаяь вспомнить, где мог слышать эту фамилию. — Это не тот ли самый Мориц Виттельсбах, о котором так восторженно отзывался советник Сакулов, перед нашим отъездом?
— Именно он. — С готовностью кивнула Хельга. — Мы не стали включать его в список философов, которых намеревались посетить в Свеаланде, поскольку не предполагали, что сей ученый господин осмелится выйти в свет. После недавнего скандала в Иль-де-Франс, Виттельсбах, обвиненный в проведении запрещенных исследований, вынужден был бежать, спасаясь от клерикалов Сен-Клу[22].
— Я так понимаю, вас интересует, не нанесет ли общение русских исследователей с французским беглецом, скажем так, политический вред исследованиям? — Поинтересовался я.
— Верно. — Коротко кивнула Хельга.
— Не вижу ничего страшного. На территории Руси, господин Виттельсбах не совершал никаких преступлений, а учитывая, что у нас отсутствует как таковое понятие запрета исследований в области естествознания, даже сам термин «преступник», в отношении господина Виттельсбаха, я считаю неприменимым. Так что, если у вас появится возможность пообщаться с этим человеком, препятствовать я не стану… но охрану возьмете с собой. На всякий случай… — Договорил я, и Хельга засияла, но тут же насторожилась.